все мое *_*
Для Эддички. <3Лучи любви и обожания тебе,
eddiedelete 
ЛуЛэй.
Когда до рассвета остается всего пара часов, Лухань время от времени превращается в дьявола.
Когда до рассвета остается всего пара часов, Исин время от времени становится развязным и пошлым и старается влюбиться в боль.
Когда до рассвета остается всего пара часов, Лухань время от времени превращается в дьявола.
Исин во сне такой трогательный и по-особенному нежный. И без того светлая кожа кажется совсем бледной от попадающего в комнату тусклого света уличных фонарей, волосы без укладки и не залитые тоннами лака очень приятны на ощупь, безмятежное выражение лица трогает едва заметная улыбка, а губы его маняще приоткрыты, и если до них дотронуться, то они обязательно окажутся мягкими.
Лухань с восхищением и неподдельным детским восторгом, плещущимися в глазах, смотрит – нет, любуется – Лэем. В груди его сладко щемит, и ощутимо, будто патока, разливаются теплые чувства. Ему хочется подойти и пальцами аккуратно провести по бархатистой коже: от груди и до низа живота. Хочется изучить снова заученные, казалось бы, уже наизусть – за столько-то времени! – участки тела и родинки-шрамики-синяки-ссадины. Хочется целовать и чувствовать в ответ на все свои действия то, как отзывчиво принимает Исин его ласки.
Луханю хочется. Но он бьет себя поочередно по обоим запястьям и продолжает курить в открытое окно. В голове его пчелиный рой из мыслей и желаний, но он отмахивается от них, как от назойливых мух. Он старается освободиться и заполнить пустующее место сизым сигаретным дымом – чтобы ничто другое не успело овладеть его мыслями.
Лу бросает беглый взгляд на постель, встречается с выжидающе смотрящими на него глазами Лэя и задыхается от нахлынувших чувств. Исин принадлежит лишь ему. Тогда, сейчас, потом – всегда. Он податлив, каким бы Лухань требовательным ни был; Син позволяет Лу творить с его телом – и не только – абсолютно все, что тому только заблагорассудится. И вседозволенность кружит Луханю голову, срывает разум с петель, высвобождает его животную натуру от оков и ломает последнюю преграду.
Лэй прекрасен. Чертовски прекрасен и принадлежит лишь ему, Луханю. И этого достаточно, чтобы, лишившись рассудка однажды, никогда не обрести его более.
Медовые глаза Луханя загораются страстью и желанием.
Он мягкой поступью хищника подходит к Сину, все еще зажимая между пальцев дотлевающую сигарету. Лу свободной рукой притягивает Лэя к себе за волосы для поцелуя. Жестоко сминает его губы, кусает их и прикусывает язык.
Лухань наваливается сверху и придавливает своим весом разомлевшее под ним тело. Он не церемонится и не нежничает - он груб и жесток. Лу тушит о нежную кожу на выступающей тазобедренной косточке свою сигарету, и Исин хрипит от боли – но не вырывается. Лухань царапает едва отросшими ногтями бедра парня. Снова кусает губы, а потом и ключицы-шею-скулы. Прокусывает до алой крови те места, которые с утра будут скрыты одеждой.
Син стонет – протяжно и громко – извивается и подается на встречу. Ему больно и неописуемо хорошо одновременно.
Лухань смачивает слюной два пальца и проникает ими в тело Лэя, растягивает и подготавливает для себя.
Когда до рассвета остается всего пара часов, Исин время от времени становится развязным и пошлым и старается влюбиться в боль.
Лэй опрокидывает Луханя на спину и седлает его бедра, сильнее насаживаясь на плоть своего парня. Выгибается в спине и запрокидывает голову назад, в немом крике приоткрывая губы. Все тело его снаружи и внутри горит от проникновения почти на сухую, от укусов и царапин. Он чувствует себя так, словно бы с него содрали кожу и искупали в раскаленной лаве.
Син пытается привыкнуть к ощущениям, абстрагироваться от боли и получить как можно больше наслаждения. Но это сложно – Лухань грубо вбивается в его тело, рыча едва слышно, до синяков впивается пальцами в его бедра, сжимая сильнее и практически обездвиживая.
В противовес Луханю, Лэй очень мягок и в ответ на грубость дарит нежность. Аккуратно ведет по коже кончиками пальцев, склоняется над ним и языком вырисовывает какие-то иероглифы у того на ключицах, целует шрам, рассекающий нижнюю губу Лу.
Он осторожен, потому что Лухань – его личное солнце, которым он безгранично дорожит.
Разрядка настигает обоих одновременно: Лу – блаженная, Сина – вымученная; и с проходящим оргазмом уходит и дьявол из Луханя. Глаза его становятся снова медовыми, а сам он с трепетом и благоговением зацеловывает ссадины на теле Лэя. А затем берет его на руки и относит в ванную, чтобы с обоих смыть теплой водой последствия отрезка времени перед рассветом.
Исин не мазохист от слова “совсем”, просто для того, чтобы быть согретым своим личным солнцем, иногда ему приходится обжигаться.
-
-
26.01.2013 в 23:44-
-
26.01.2013 в 23:54-
-
26.01.2013 в 23:57Медовые глаза Луханя загораются страстью и желанием.
вот эта строчка мне безумно понравилсь.
и я впервые читаю где лухан/лэй честно хд
-
-
27.01.2013 в 00:02и я впервые читаю где лухан/лэй честно хд
ты задела мои чувства хдд
-
-
27.01.2013 в 00:18ахаха прости хд