лучше поздно, чем никогда
и все-таки..я не умею укладываться в 300 слов, и это недоразумение никак не влияет на наличие хоть каких-то идей в драббле..ну да ладно.
и еще, рейтинг остался за мной))) потому что большинство попросило высокий

по заявке  Fishy3, Донхэ, Кюхён, PG-13, Строчка из Гулливера - "Независимо от того, как быстро ты побежишь, закончишь у моих ног. Независимо от того, как отчаянно будешь спешить, для меня это только один шаг"

430Донхэ чувствует себя в западне. Словно маленькое насекомое, которое по глупости вляпалось в паутину. Самое смешное, что пауком, вьющим вокруг него сетки, оказывается человек младше его на два года. У Кюхёна всегда было достаточно наглости вести себя со старшими более развязно, чем этого позволял этикет. И если другие мемберы хоть как-то возмущались или пытались это сделать, то Донхэ просто принимал как данное. Да и с Кюхёном весьма утомительно спорить. Ты ему слово, он тебе десять.

Взгляд Кюхёна всегда можно почувствовать издалека, он словно посылает лазерные лучи и проникает в сущность. Как-то так. Донхэ сложно объяснить, что не так с его взглядом, но он выжигает до победного, пока преследуемый объект не сбежит с поля боя. Кюхён выигрывает не только в словесной борьбе, но и в гляделки.

Донхэ думает, что, наверное, пора начать возмущаться, когда Кюхён зажимает его в коридоре и впивается в губы доминирующим поцелуем. Таким, от которого дыхание перехватывает, и мысль повозмущаться выбивается мыслью сдаться. Когда Кюхён отпускает его, Донхэ понимает, что сетки вокруг него не просто вьются, но и сжимаются. По-другому не объяснишь сдавленной грудной клетки и пустых легких. Это злит. А Донхэ не то чтобы совсем, но все же не так часто по-настоящему злится. Но пока что это только к половине точки кипения.

У Кюхёна появляется привычка петь песни из шестого альбома, но чаще всего, если в помещение присутствует Донхэ, это строчки из Гулливера. Совсем без намеков, просто наглым плагиатом, копируя чужие слова, предъявляет свои права на человека. Манипулирует Донхэ на просьбы своим статусом макнэ, по-прежнему игнорирует правила этикета и личного пространства. Но Фиши становится привычно, словно, адаптировавшись, насекомое принимает паутину как свой дом. И неизбежно возникает желание быть там хозяином.

Только мягкость характера и доброта ко всем земным и неземным существам на планете делают Донхэ порой податливым под чужим натиском. Но он взрослее Кюхёна, сильнее и наглее в два раза, просто его наглость не всегда такая явная, как у остальных.

Точка кипения. Донхэ нравится это чувство, когда человек под ним, все это время изводящий своими выходками, расслабляется и поддается. Он зарывается в крашеные волосы Кюхёна пальцами, зажимая между ними пряди. Оттягивает на себя, чтобы поцеловать так же, как когда-то целовал его сам макнэ – полным доминированием. Кожа Кю на лопатках и вдоль позвоночника краснеет после укусов, он несдержанно стонет, разряды по всему телу проходятся в одну секунду. Оба падают: Кюхён на кровать, Донхэ сверху. Переводя дыхание.

Проснувшись утром и видя перед собой спящего Кюхёна, Донхэ приходится сдаться. Хозяином этой паутины ему не стать. Независимо от того, как он бежал от Кюхёна, все равно оказался у его паучьих лап. И он соврет, если скажет, что это ему не нравится.

по заявке  DoubleA-15, Шивон/Итук, PG-13, Take Me Away

331Итук набирает смс. Сохраняет в черновики. Не отправляет.
Стафф собирается, декорации давно сняты, ведущие, гости и актеры разъехались по домам. Время летит, а ничего нового в голове не придумывается и не убеждается.
Итук лезет в черновики, смотрит на смс и жмет на «отправить». Через несколько минут приходит «Буду через полчаса».
Шивон подвозит его до общежития без вопросов, даже не интересуясь, почему лидер сегодня не на машине, почему не позвонил кому-то, кто тоже живет в общежитии, или менеджеру. И почему вместо вполне понятного и раскрытого «Забери меня из студии и подвези в общежитие» на его телефон пришло рубленное «Забери меня».
- Что-то случилось? – спрашивает Шивон, когда они заезжают на парковку, но Итук по-прежнему сидит с прикрытыми веками и не торопится выходить. Сегодня старший хён непривычно инертный и заторможенный.
- Не знаю… Ты мне скажи, - Чонсу склоняет голову набок, открывая глаза, и пристально смотрит.
- Не знаю, - повторяет за ним Шивон, потому что серьезно не знает, можно ли считать прошлый поцелуй просто случаем. Хотя он и пытался все это время оправдать его концертом и всплеском эмоций, которым необходимо было с кем-то поделиться.
- Я не искал отговорок, - мягко произносит лидер, словно прочитав мысли своего донсэна. – Мне достаточно того факта, что этого не произошло, если бы я не хотел.
- Значит, все нормально..? – неуверенно говорит Шивон, про себя сетуя на привычку всегда и во всем полагаться на лидера.
- Я не скажу, что это нормально, но жить можно.
Шивон поблагодарил бы сейчас лидера за подобную поддержку, если бы дело не касалось их обоих. Поэтому он просто наклоняется к нему и целует, слегка прикусывая нижнюю губу. Сосредоточенно, не как в прошлый раз под действием всеобщей эйфории, позволяя старшему хоть на некоторое время расслабиться и доверить себя кому-то, кроме себя. Если Чонсу и умеет поддержать, посоветовать что-то и убедить в правильности действий своих донсэнов, то это совсем не значит, что сам он хоть каплю в чем-то уверен. Поэтому Шивон постарается взять эту ответственность на себя - оберегать лидера, пока он оберегает всех остальных.

по заявке  rainbow_lol, Итук, Кюхён, AU, Дарк, PG, Строчки песни Placebo – running up that hill "Ты не хочешь причинить мне боль, но посмотри, как глубоко застряла эта пуля"

374Хочется кричать через мегафон, так невыносимо и громко, разрывая собственные голосовые связки, чтобы у остальных людей повзрывались барабанные перепонки. Затопить эту улицу, город, да к черту, весь мир кровью, чтобы разукрасить его в темно-бордовый цвет. Цвет приходящей боли и раскрытых наружу вен. Заполнить воздух металлом, выжигающим глаза до редких слез. Хочется все это сделать до скрежета зубов и поломанных пальцев, белые костяшки которых видны через шершавую кожу.

У боли нет своего запаха, цвета и формы, поэтому она подстраивается под состояние человека. Проявляется в слезах, обессиленных ударах по подушке или стенам; если боль на грани истерии – до криков вглубь себя, истерзанной кожи на тонких запястьях и дрожащих губ, неосознанно искусанных при соприкосновении горящей сигареты к сине-фиолетовым веткам вен.

Хочется кричать, чтобы его услышали и знали, что он еще умеет чувствовать, все понимает, просто тело отказывается подчиняться и живет своевольно. Словно он просто заключен в нем, наблюдает за всем со стороны.
...
Чонсу уходит по утрам и возвращается каждый вечер. Вернувшись домой после работы, собирает с самого порога разбросанный мусор и сразу же поворачивает на кухню, чтобы оставить пакеты с едой. Отсчитывает про себя десять вдохов и выдохов, потом повторяет этот процесс несколько раз. Нужно просто зайти к Кюхёну в комнату.

Смотреть на мертвого человека неприятно и болезненно, а на живого, который мертв не физически, и вовсе невозможно. После такого начинаешь верить в душу и в то, что без нее человек не человек, а игрушка с искусственным наполнителем.

Кюхён спит, на лице застыло непонятное выражение лица. Уже не боль, смирение. Чонсу ложится рядом с ним, осторожно, чтобы не разбудить, притягивает к себе и целует в макушку. Кто бы мог подумать, что будет сложно отказаться от игрушки, которая занимает место на всю квартиру. От старой поломанной игрушки, наполнитель которой с каждым днем протухает.

Кюхён не виноват в том, что болен.
Не виноват в том, что его мозг с каждым сделанным выдохом перестает нормально функционировать.
Не виноват, что судьба подкидывает такие жестокие подлянки.

Чонсу знает, что Кюхён не специально причиняет ему боль своим медленным угасанием, но это не значит, что им обоим от этого легче. Кюхён словно пуля, застревающая где-то между ребрами, привязывает к себе тяжелым металлом, который выедается кислотой и пускает по телу токсичные вещества.

Об этом стыдно даже думать, но Итук хочет поскорее избавиться от этой пули.

по заявке  Yeong Su, Йесон/Кюхён, PG-13, На песню SJ - In my Dream

494Таблетка безвкусная, и хотя у Чонуна достаточно воображения, чтобы придумать ей вкус, сегодня ничего интересного не придумывается – горькая, словно он прожевал листья полыни или дягиля, предварительно посыпав их солью. Что-то вроде раз горечь снаружи, пусть будет и внутри.
Минут десять-пятнадцать и начнется действие препарата, а пока у Йесона есть время снова истязать себя мыслями. У него всегда были проблемы со сном, но раньше это выражалось в другом - он просыпался либо среди ночи, либо ближе к утру, а сейчас не может даже просто уснуть. Поэтому накачиваться снотворным кажется оптимальным решением.

Можно всю жизнь любить ночь за ее тишину, в которую изредка вписываются шуршащие звуки – листья деревьев перекатываются на асфальте под такт ветра, по трубам стекают капли воды и ударяются где-то в неизвестности о воздух или поверхность.

Можно в одно мгновение возненавидеть ночь, в которую все чаще стали подкрадываться мысли. Чонун вспоминает - у Кюхёна неидеальная светлая кожа, черные умные глаза и всегда детское выражение лица, сколько бы он не пытался выглядеть серьезным и взрослым. Об этом сложно забыть, когда видишь его семь дней в неделю, плюс резервные – семь ночей, перед тем как снотворное начнет действовать. В этом и прелесть психоактивных лекарственных средств: если тебе что-то и снилось, ты все равно на утро этого не вспомнишь. Чонун не то чтобы не помнит. Чувствует. Просыпаясь в холодном поту, с липким ощущением в пижамных штанах и - этого он не видит, но знает – расширившимися зрачками в полную радужку, словно с наступлением утра там поселяется вся прошедшая ночь. Йесон утыкается носом в подушку, кусает ее от бессилия и злости – Кюхён мог бы сейчас лежать рядом, а постыдные реакции тела не казались бы такими унизительными. Кюхён мог бы сейчас лежать рядом и отдаваться так, как умеет только он - полностью не раскрываясь. Без всех этих показных выгибаний, диких стонов и царапин на плечах Йесона. Рвано дыша куда-то в изгиб шеи Чонуна, он просто отдавал себя доверием.
Дверь скрипит слегка, если бы не ночь, то никто бы этого не заметил. Кюхён переодевается в пижаму очень лениво, видимо, очень устал.

- Такое чувство, что пока я сюда шел меня убили, и сейчас я витаю перед тобой привидением. Ты чего так смотришь? – с подозрительностью в голосе спрашивает Кю, даже оглядывает себя с ног до груди, словно для того, чтобы убедиться, что не является белесым духом.

- У меня назревал сюжет для драмы, а ты своим приходом все испортил, - Чонун присаживается на кровати и, схватив Кю за руку, тянет на себя. – Сегодня было все плохо – мы расстались из-за глупой причины, а я страдал каждую ночь, вжимаясь лицом в подушку.

- Зачем?

- Что зачем?

- Зачем придумываешь такие глупости?

- Когда все хорошо, жди беды, а если «хорошо» и «плохо» уравнять для Вселенного баланса, то все будет стабильно. Нам – хорошо, выдуманным нам – плохо, значит нам будет хорошо.

- Какая сложная логическая цепочка, - Кюхён улыбается, не пытаясь вникнуть в смысл. Если говорит Чонун, то смысла может и не быть. Главное, что он сам верит в сказанное и заставляет верить в это Кюхёна.

по заявке  bluesoleil, Шивон, Донхэ, Ангст, PG, На строчку - "The night I count the stars, the night that slowly transforms because of the changing seasons... нowever, this night is still the night I still can't seem to fall asleep"

493Шивон крепко держит мяч, подпрыгивает как можно выше и закидывает его в сетку, но Донхэ каким-то невероятным образом успевает блокировать у ворот и перехватить оранжевый шар, который жутко напоминает кирпичное солнце с черными перегоревшими полосками по разным осям. Либо Фиши перестарался, не рассчитав силы, либо подействовала магнитная сила с той лишь разницей, что притягивало не железо, а резину, но как факт – мяч отлетает к другому концу поля. Оба парня наблюдают за тем, как мяч катится сначала быстро, потом замедляется, но все равно встречается с металлическими прутьями ворот и, оттолкнувшись от них, теряется где-то в кустах. Шивон характерно поднимает брови, намекая тем самым на то, чтобы Донхэ сбегал и принес мяч, но Фиши по-детски качает головой, мол, сам бегай. Игра в гляделки длится несколько секунд, после чего Шивон сдается, ему правда надо научиться не быть таким уступчивым, и бежит к воротам напротив. Поднимает пыльный мяч и поворачивается лицом к Донхэ.

Ночь наступает как-то незаметно. Вроде в баскетбол играли только вдвоем, но это не помешало игре захватить обоих с головой. Оба пропустили тот момент, когда солнце закатилось за горизонт.
Шивон присаживается на остывающий асфальт, чувствуя под спиной такой же остывающий металл. Через несколько минут к нему подходит Донхэ, садится рядом и, отбирая мяч, крутит на указательном пальцем. У Фиши есть удивительная способность – все его несомненно крутые действия длятся считанные секунды, потом обязательно произойдет какой-нибудь казус. Наверное, поэтому мяч и откатывается снова к кустам.

Черный шатер неба усеивается золотистыми веснушками. Потихоньку, не торопясь, так, что можно уследить за каждой вспыхнувшей звездой и высчитывать их по пальцам до тех пор, пока черноту полностью не затопит золотом. Донхэ ожидает, но все равно невольно вздрагивает, когда чувствует чужое дыхание на открытой шее. Хотя нет, дыхание совсем не чужое, не свое, конечно, но все равно родное. Шивон сам по себе такой близкий и родной.

- Вернешься в общежитие? – Шивон подушечками пальцев скользит по красивому лицу Донхэ, потом вспоминает, что они пыльные после мяча, и отдергивает руку в сторону.

- Не сейчас. Все равно уснуть не получается. – Фиши мягко улыбается, успевая перехватить Шивона за кисть так же быстро, как до этого перехватил его бросок. Сжимает его пальцы своими и утыкается носом в плечо. – Пока не обыграю тебя в игре, пересчитаю первые звезды и не…

Шивон прикрывает глаза и ощущает себя ребенком, на которого вместо звезд светят фейерверки.
Ему тоже сложно уснуть, если под вечер собственное дыхание не было разделено с любимым человеком ни в просто игре, ни в поцелуе.

Только фейерверки опасны, когда взрываются совсем рядом с твоим сердцем. Разрыв неизбежен.

- …пожелаю своему лучшему другу спокойной ночи, - договаривает Донхэ, на что Шивон натянуто улыбается.

В эту и последующие ночи Шивон снова не уснет, потому что дыхание свое полностью высушил в игре, зная заранее и уже давно, что поцелуй придуман – детям так положено. Выдумывать то, чего нет. И не будет.

В эту и последующие ночи Донхэ будет ворочаться без сна, проклиная себя в сотый раз за неумение говорить то, что действительно хотел сказать. «Все равно без тебя уснуть не получается».

по заявке  FJ6002, Чанмин(DBSK)/Кюхён, AU, PG-13, На любую строчку из песни Oomph! - Such Mich Find Mich

473Чанмин явно переборщил с алкоголем. Или бармен перестарался с количеством вылитого в колу водки. Впрочем, неважно. Голове не станет легче от знания того, кто виноват в том, что сейчас она просто адски раскалывается, словно на некоторое время заменила черепную коробку стеклом, по которому отбивает молоточками, дробится неаккуратными линиями на несколько осколков. Перед глазами плывет, еще более расплывчато, чем бывает в клубе в самый разгар веселья. Чанмин опирается локтями на барную стойку и случайно, привыкнув к резким миганиям софитов, фокусирует свой взгляд на парне у входа, который, словно почувствовав внимание к своей персоне, смотрит в ответ. Чанмин проклинает эту ухмылку и то, что сейчас не способен даже на то, чтобы оттолкнуться от стойки. А если и оттолкнется, то определенно с результатом лицом в пол.

Кюхён оказывается около Мина слишком быстро, тот не успевает среагировать, когда парень прижимает его к стойке, которая деревянным выступом царапает локти, и тихо шепчет на ухо строчки из песни, которая играет в данный момент «Such mich - find mich». Голос хриплый, необычайно развратный, отчего у Чанмина стандартный набор мурашек по коже, сбитого прочь дыхания и внезапного возбуждения. Он не успевает за действиями Кюхёна, который теряется где-то в беснующейся толпе. Приходится перебороть в себе немалое количество выпитого алкоголя, плывущий взгляд и вообще состояние полного несостояния, но прижимающееся к нему недавно тело до сих пор чувствуется собственной грудью. Он неуверенно пробирается через танцующих людей, боясь того, что кто-нибудь его собьет. Кюхёна он находит чуть ближе к сцене, тот подыгрывает толпе, подпрыгивая в такт музыке. В этот раз быстрее оказывается Чанмин, ловит его в свои руки и крепко обнимает со спины, чтобы тот снова от него не сбежал.

- Ты просил – я нашел, - губы Чанмина слегка прихватывают мочку уха и скользят вниз по шее. От Кюхёна не пахнет долбанным алкоголем, даже сигаретный дым обходит его стороной – прохладная ночь путается в волосах, очень сладко.

- Я не просил, - возражает Кю, расслабляясь в чужих руках. Он чувствует возбуждение Чанмина и ему это дико нравится. Кровь беснуется вместе с сумасшедшей толпой, которая уже давно растворилась в музыке.

- Such mich - find mich..? – только теперь, когда мозг более или менее способен думать, Чанмин удивляется тому, что слова на немецком. Если он его знает на уровне студента первого курса, то Кюхён не знает совсем.

- Просто сказал то, что услышал, - Кю разворачивается к Мину и целует, глубоко, без вдумчивости, просто наслаждаясь атмосферой и всеобщим безумием под яркие всплески софитов и серебристых шаров.

- Может, тогда скажешь «Fick mich»? – Кюхёну не надо знать немецкий, чтобы понять перевод. Он ухмыляется второй раз за вечер и позволяет Чанмину провести себя обратно через толпу к выходу.

Наверное, не зря он опоздал в клуб. Все-таки подвыпивший Чанмин и секс в машине намного лучше его вечных лекций на тему «Автомобиль – это средство передвижения, а не место для сношения особей мужского пола». И надо же было Кюхёну влюбиться в чертового интеллигента.