Название: По швам
Автор: eddiedelete
Пейринг: Крис/Сухо
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, Ангст
Предупреждения: ООС
Размер: драббл
Описание: Это извращение – мечтать о том, чтобы собственные уши прокрутили в мясорубке, лишь бы никогда подобного не слышать. «Я тебя люблю» - не может быть правдой, потому что между ними что-то мимолетное, неправильное. Что-то, но не на букву «Л».
Размещение: запрещено
читать дальшеС каждым разом сшиваться сложнее. Душа расслаивается пластами, разлагается, окольцовываясь мерзкими червями неуверенности в том, что происходит между ним и Крисом. Вместе с клубничной пеной быстрым потоком смывается в канализацию, когда Чунмён стоит под горячими струями воды, насилуя собственное тело мочалкой, словно пытается снять с себя кожу, оголиться до костей. Очиститься от органов, мышц, суставов, разорвать нитки сосудов, высушить всю кровь.
Каркас есть, человека - нет. Пустота внутри и снаружи. Так проще. Не быть человеком.
Когда Сухо учился в школе, в шкафу кабинета биологии висел одинокий скелет. Чунмёну отчего-то было его жалко – висел себе, висел, совершенно никому не нужный или нужный только для практических занятий. «Дети, это ребра, меж ними диафрагма, за ней легкие, рядом с левым - сердце». А повзрослев, Сухо понимает, что у старины Роджера нет проблем - ему не больно, когда глупые дети просовывают его же пальцы ему в пустые глазницы, и он совсем ничего не чувствует, когда тычут остро наточенными карандашами между ребрами. На самом деле, Роджеру повезло – он родился без сердца.
Иногда до жути хочется, чтобы тело распотрошило на много-много крошечных кусочков без возможности их склеивания, истерзало до скелета. Иногда – чаще всего после прикосновений к своей коже теплых пальцев Криса, после его поцелуев и дыхания, тлеющего на губах Чунмёна застывшим временем. Иногда – немного реже, когда перед собой он видит голую спину Уфаня, его позвонки, выпирающие как у динозаврика, алый подтек на правом плече – сложно сдерживать стоны во время оргазма, приходится стискивать зубы на чужой коже, впиваться в нее ногтями. Иногда – еще реже, когда Крис шепчет какие-то идиотские слова, больше напоминающие бредовые признания в любви, как в дорамах. Самое важное «иногда». Это извращение – мечтать о том, чтобы собственные уши прокрутили в мясорубке, лишь бы никогда подобного не слышать. «Я тебя люблю» - не может быть правдой, потому что между ними что-то мимолетное, неправильное. Что-то, но не на букву «Л».
- Тебе помочь? – Чунмён так и застывает на месте с поднятыми руками и натянутыми на них рукавами кофты. Знобит до игольчатых покалываний под кожей, тело отказывается подчиняться. Даже одеться становится непосильной задачей. Сухо неуверенно кивает, продолжая стоять, словно парализованный. Крис подходит к нему вплотную, цепляется пальцами за ненатянутый на горло ворот и тянет его наверх, полностью стаскивая кофту с Чунмёна, который уже просто не противится, хотя до этого хотел побыстрее сбежать.
- Останься. До рассвета несколько часов, - просит он. Присаживается коленками на пол и губами прикасается к впалому животу Сухо, который кажется, начинает трещать по швам. Запретные прикосновения лезвиями распарывают строчки на мышце. Той, что рядом с левым легким.
Крис поднимается на ноги, зарывается пальцами в волосах Чунмёна и давит ладонью на его затылок, притягивая ближе к себе. Сухо тяжело дышит - сердце истошно орет, беспощадно разрываясь на артериях и венах – легкие захлебываются кровью, подкатывают к горлу бесформенным комком. В комнате же красноречивая тишина, красноречивее некуда – подсохшее дыханием молчание. Удушливо.
…
Чунмён апатично ведет зубной щеткой по кругу, чувствуя, как ментол прожигает язык. Глаза все еще слипаются, холодной воды оказалось недостаточно, чтобы проснуться. Зато вполне достаточно практически невесомого прикосновения к своей лопатке. Сухо распахивает глаза, замечая в отражении зеркала позади себя улыбающегося Криса. Эта улыбка тоже разрывает что-то внутри. Черт-черт-черт. Сухо же должно быть все равно, так почему сердце так истерично воет?
- Перестань. Кто-нибудь увидит, - шипит сквозь зубы Чунмён, когда Уфань обнимает его за талию и проводит дорожку поцелуев вдоль ключицы, прихватывает губами кожу, слегка прикусывая зубами.
- Все уже давно проснулись и умылись. Никто не увидит, - не прекращая тактильного контакта губ с кожей Чунмёна, пытается успокоить Крис. Сухо на несколько секунд расслабляется, проигрывает самому себе. Тому себе, что отвечает за осторожность и правильность. Он сплевывает зубную пасту, полощет рот водой и после этого разворачивается к Крису лицом. Глубокий поцелуй ментолового вкуса совсем ненадолго кажется самым правильным.
Дверь ванной комнаты скрипучая и Чунмён рад, что ни у кого из них не возникло мысли ее смазать. Он отталкивает от себя Уфаня и старается не смотреть на Чанёля, который кидает на старших любопытные взгляды.
- Я не помешал? – с легкой неуверенностью спрашивает он, словно не до конца понимает то, что сейчас увидел. А если не успел увидеть, то вздымающаяся грудь Чунмёна и выразительность в пижамных штанах обоих наталкивает только на одни мысли определенного характера.
Чунмён натягивает вымученную улыбку и качает головой. Крис же хмурится и выходит из ванной, промолчав. Чанёлю становится совсем неловко.
- Я никому не скажу, - тихо проговаривает он, на что Сухо только вздрагивает. Отрезвляет лучше любой пощечины. Одна тайна на двоих потеряла свой смысл.
…
- Надо прекращать, - одним утром выдает Чунмён, через силу, себя и через все улыбки, прикосновения, поцелуи Криса.
- Боишься? – усмехается Уфань, прислоняясь к стене.
- А ты нет?
- Я не думаю об этом, - пожимает плечами он и продолжает наблюдать за одевающимся Чунмёном, который так спешит, что вместо своей футболки натягивает футболку Криса. Проматерившись, скидывает ее с себя, не замечая, что за нее цепляется цепочка.
– Не любишь?
- Нет, - поспешно отвечает Сухо, скороговоркой, лишь бы не ошибиться и не сказать правду.
- И больно не будет?
- Нет.
Крис выходит из комнаты раньше, чем Чунмён успевает одеть свою футболку.
…
Чунмён не может найти кулон и только после продолжительных поисков понимает, что потерял его в комнате Криса. Зайти не зайти? Зайти, когда его не будет или ранним утром, пока спит? Сухо ставит будильник на час раньше обычного и ложится спать.
- Извини, я думал, ты спишь… - Сухо топчется около двери, не решаясь пройти. Мысленно посылает все к черту и быстрым шагом заходит внутрь. Опускается на колени перед кроватью Криса и рукой проводит по ковру. В ладонь врезается зазубристый со всех сторон кулон. Чунмён стряхивает с пижамных штанов воображаемую пыль, взгляд проплывает мимо Уфаня и на секунду задерживается на мирно посапывающем Тао. Сухо надеется, что действительно всего одну гребаную секунду.
- Не больно? – голос Криса заполняет красноречивую тишину простыми словами.
- Больнее, когда не любят, - автоматом выдает Сухо всем известную фразу.
- Значит, мне больнее. - Крис осторожно выбирается из постели, аккуратно накрывая Тао одеялом. Чунмён пропускает сквозь ребра алые засосы на шее Уфаня. И почему Сухо не старина Роджер, который без сердца? Сейчас бы собственная боль врезалась в пустоту, а не в фиброзно-мышечный орган. Или как там его?
- Ты неплохо справляешься со своей болью, - скептично заламывает бровь Сухо, кидая повторный взгляд на спящего макнэ.
- Ты капитулировал, я нашел замену. В этом есть смысл? В капитуляции и обмане? - слова Криса медленно режут на части то, что от Чунмёна еще осталось. А смысла нет. Страх вообще бессмысленен. Так же как и бояться расшиться настолько, что потом ни один швейный завод не поможет.
- Почему он? - безразлично и тихо. А Сухо научился притворяться.
- Потому что не боится..?
Чунмёну жаль, что Крис такой же изорванный в клочья. Жалкие, никчемные и друг другом истерзанные. Это ведь не то, что на букву «Л»?
Нет, старине Роджеру определенно повезло. Тому, что без сердца.