Название: Между днем и ночью
Автор: eddiedelete
Пейринг: Донхэ/Хёкдже, Ынхёк/Донхэ
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Ангст, AU, Романтика
Предупреждения: ООС
Размер: миди
Описание: Жонглируя двумя сердцами, смотри, как бы третьим не подкинули твое собственное.
Размещение: запрещено
Идея принадлежит Akuma-chanГлава 5
Глава 5
Большие наушники сползли с ушей на шею, поэтому музыка играла лишь фоном, теряясь в стуке колес и в запоздалом гулком эхе. За окном сменялись две картинки – сначала темная сплошная полоса, когда вагоны заезжали в туннель и можно было видеть свое одинокое отражение в окне, затем светлые улицы с наступающим утром и первым днем зимы.
Город быстро высох после дождей, земля, впитав в себя осенние слезы, заледенела, покрываясь тонким пластом, но снега до сих пор не было, словно небо переболело осадками и новых поступлений ждать еще не скоро. Донхэ вернул наушники на уши, переключая играющую песню. Слишком веселая и задорная для такого грустного утра. Он закрыл глаза, садясь в неудобную позу, чтобы не уснуть. А то спать хотелось до жути. Всю ночь не сомкнул глаз – просидел в больнице у отца.
Иногда человек намеренно сам себя пускает в круговорот. Крутится, крутится, проделывая многочисленные задорные обороты, а дальше либо всплывает на поверхность, либо окончательно опускается на дно в темную пучину.
Донхэ провел в подобном круговороте почти неделю. Каждая ночь казалось нереальной, сумасшедшей, словно вырванный кадр из захватывающего экшена. Азарт, зашкаливающий адреналин в крови, клуб, дамп, гонки, квартира Ынхёка, секс, иногда прямо в машине, когда необходимость выплеснуть весь драйв зашкаливала за грань, как при аварии стрелки на спидометре.
Наверное, Донхэ давно не чувствовал себя настолько живым, наконец-то принадлежащим только себе, скорости, полету без посадки, поэтому с легкостью затерялся во времени. Жизнь существовала только ночью. Невозможно было не следовать за Ынхёком, который своей живостью, стремлением жить как в последний раз, пробуждал в Донхэ какие-то новые чувства. Гонщик был не из тех людей-моралистов, которые упрекали за такой образ жизни, но при этом у него самого были принципы, от которых он не отказывался. Ынхёк не употреблял алкоголь, не баловался наркотиками, потому что существовало много других вещей, которые были способны расшевелить затихшую кровь. С ним было просто, потому что не надо было оправдываться, рассказывать, почему вместо того, чтобы посещать универ, Фиши проводил время у него. Ынхёк просто жил, «чтобы прожить еще бесполезный день не просто так», заставляя жить вместе с собой Донхэ.
Днем Фиши отсыпался в его квартире, а затем снова окунался в ночь. Очередные эмоции, забытые с подросткового возраста ощущения, когда делаешь безумные поступки, несмотря на то, что сплошь ошибочные. Но подростки на то и подростки, чтобы ошибаться и учиться на своих заблуждениях для дальнейшей жизни. Только вот Донхэ уже не подросток, ему девятнадцать – это тот возраст, когда нужно учиться быть ответственным, особенно, когда на тебе несколько жизней, а не только твоя собственная – отец в коме и мать в депрессии.
Выбраться из круговорота, подняться со дна помогло одно смс от Хичоля, когда Донхэ одним утром включил свой телефон, который все это время валялся в отключке.
«Твоя мама в больнице с алкогольным отравлением. А ты идиот».
К счастью, с его матерью было все в порядке. Но врач все равно настоял на том, чтобы она провела несколько недель в клинике на полном обследовании. Истощенный организм из-за чрезмерного употребления алкоголя и снотворного требовал реабилитации.
Донхэ весь день просидел у матери, которая, кажется, даже не сердилась на него. Она безжизненно лежала на постели, ее кожа сливалась с белой простыней, а на уголках губ, когда она ему улыбалась, появлялись уродливые сеточки морщин. Фиши было стыдно смотреть в ее потухшие почти прозрачные глаза, говорить что-либо тоже. Особенно стало не по себе, когда мать поинтересовалась про дела в университете и назвала его «единственной надеждой на светлое будущее». Сердце хрустальным обломком бросилось вниз, разбиваясь на мелкие осколки. Он самый паршивый сын на свете.
Вечером Фиши поехал домой. Уже на пороге понял, что не сможет зайти внутрь, потому что мерещатся призраки живых родителей, слышатся их упреки. Он быстро сменил осеннюю кожаную куртку на зимнюю, схватил с тумбочки старый плеер с наушниками и закрыл дверь, пугаясь мертвой атмосферы. Поехал в клинику к отцу, где по-прежнему не было никаких изменений, и провел там всю ночь, не понимая, почему его жизнь складывается таким паршивым образом.
…
Донхэ очень удивился, когда в столовой за столом пятикурсников увидел Хёкдже, который спокойно разговаривал о чем-то с Хичолем. Обычно с Хинимом не так-то просто подружиться. Он предпочитал есть один, чем с кем-то, кто был ему не другом, а просто знакомым. Фиши подошел к ним, присаживаясь рядом с Хёкки и стараясь не замечать направленного на него упрекающего взгляда.
Но Хичоль не сказал ни слова, а это уже говорило о том, что он очень сильно злится.
- Привет, - первым поздоровался Донхэ, требуя своим тоном хоть какой-то на себя реакции.
- Ты идиот, - вместо приветствия выдал Хичоль.
- Знаю, - стыдливо вздохнул Фиши. Более подходящего ответа у него не нашлось. Да и что тут скажешь? Любое слово - отговорка.
- Почему ты не сказал мне, что твой отец в коме? – спросил Хичоль, не повышая голоса, но очень серьезно. Хёкки неловко замер, наверное, не зная, остаться ли ему или уйти. Все-таки он еще не достиг того статуса друга, когда можно вмешиваться в личный разговор.
- Это касается только меня. – Донхэ хотел встать из-за стола, чтобы избежать ссоры с Хинимом, но тот задержал его за руку, усаживая обратно.
- Мы друзья. Друзья! Знаешь, что это значит? – процедил сквозь зубы старшекурсник. – Я никогда не давал ни одного повода, чтобы не доверять мне.
- Прости. – Хичоль не ответил, чуть отворачиваясь и возвращаясь к своему обеду. Сердился.
Донхэ посмотрел на Хёкдже, который неуверенно, но понимающе улыбнулся без какого-либо упрека.
- Я могу сегодня…показать тебе город, - вспомнил Донхэ о своем обещании.
- Можешь не стараться, я уже показал, - вклинился Хичоль, поворачиваясь обратно в их сторону. Произнес слова таким будничным тоном, словно не было ссоры минуту назад.
- Ты? С каких это пор подрабатываешь гидом бесплатно? - решил подыграть Донхэ и сделать вид, что действительно ничего не произошло.
- Я не за бесплатно, - улыбнулся Хиним. – Хёкки помог мне с докладом. Ты бы видел лицо Чонсу, когда я обошел его по баллам, - блаженно протянул он, безмерно радуясь своему успеху.
- Спорим, до скейт-парка вы не доехали? – ухватился за последнюю надежду Донхэ, понимая, что просто нуждается в прогулке. С Хёкки.
- Нет, - Хёкдже странно посмотрел на Хичоля. – Ты сказал, что он закрыт на ремонт?
- Ладно, я соврал. Просто он в конце города, слишком долго было до него добираться.
- Там рампы в четыре раза больше, чем наша на площадке, а самая главная в шесть, - на ходу придумал Донхэ, лишь бы скейтер согласился.
- Какие точные подсчеты, - ухмыльнулся Хичоль, усердно роясь в кармане пиджака. – Вот, держи свои ключи. – Донхэ мысленно поблагодарил друга за то, что тот не стал припоминать при Хёкдже его проигрыш в гонке и то, что произошло дальше с его братом.
- Ну, так что? Пойдешь? – у Донхэ был очень затравленный взгляд, наверное, поэтому Хёкки все-таки согласился.
- Только захвачу свой скейт.
- Сначала домой заедешь?
- Нет… - Хёкдже немного замялся. – Он у меня здесь, в шкафчике.
Донхэ не стал выпытывать, почему он держит свой скейт в шкафчике, просто радуясь тому, что наконец-то сможет провести день с человеком, который одной лишь улыбкой вселял в него спокойствие.
…
Солнце спряталось в светлой подушке неба, отражаясь мерцающими лучами в витринах магазинов. Ветер лениво скатывался по асфальту, словно растеряв все свои силы в осени. Они нашли свободную скамейку, на которой были аккуратно разложены газеты. Хёкки осматривался вокруг, с детским оживлением наблюдая за другими скейтерами. Рампы в этом парке действительно высокие, не зря летом здесь проводились различные турниры по скейтбордингу.
- Я один раз прокачусь, ладно? – зачем-то попросил Хёкки разрешение у Донхэ и, получив кивок в ответ, побежал к одной из рамп.
Фиши накинул на голову капюшон, поправляя наушники, из-за которых уже затекла шея. Включил бы плеер, но зарядка села, поэтому пришлось слушать радостные и одобрительные возгласы скейтеров, которые наслаждались последними сухими днями, пока город не захватило снегом. Забравшись на выступ рампы, Хёкки снял с головы шапку и засунул ее в карман. Проверил амплитуду, настраиваясь мыском скейта на дугу, и скатился вниз, чуть подпрыгивая в воздухе. Затем зацепившись колесиками за выступ с другой стороны рампы, покатился обратно. Трюк у него получился не так круто, как у некоторых, но для Донхэ, который даже стоять на скейте не умел, было вполне эффектно. Он, сам не зная почему, нахмурился, когда к Хёкдже подошел высокий темноволосый парень, о чем-то расспрашивая. Потом они сели на край рампы, продолжая весело болтать. Донхэ решил зайти в кафе напротив, чтобы выпить горячий шоколад и прогнать беспочвенное чувство ревности. Вот всегда так – если друг, то только его.
Когда Хёкки вернулся к их скамейке, Фиши, расплатившись с официантом за свой заказ, вышел из кафе.
- Извини, что долго. Просто давно не катался на высоких рампах. – Хёкки вытащил из кармана шапку и убрал ее в рюкзак, который все это время валялся у скамейки, и накинул на себя капюшон. Ветер был хоть и холодный, но тихий, поэтому приятно скользил между прядями волос.
- А ты участвовал в городских или международных конкурсах? – поинтересовался Донхэ, боясь нечаянно спросить, о чем Хёкки разговаривал с тем парнем. Вот уж точно странно - его абсолютно не должны интересовать такие мелочи.
- Нет. Я люблю скейтбординг, но скорее как хобби.
- А есть что-то не как хобби? Ну, кроме учебы?
Хёкки положил скейт на свои колени, обводя пальцем лакированное дерево по краям.
- Было. Раньше занимался танцами, но пришлось бросить.
- Пришлось? Что-то серьезное? - удивился Донхэ. Он всегда считал, что если бросаешь что-то важное для себя, то обязательно с очень серьезной на то причиной.
- Не совсем... - расплывчато объяснил Хёкдже, не добавляя больше ни слова. Он перевернул скейт колесиками вверх, сдирая краску с и так потертого рисунка на деке. Огромный феникс был очень похож на временную татуировку Ынхёка.
- Почему феникс? – спросил Донхэ, чтобы убедиться в том, что ответ будет аналогичен его брату.
- Потому что сгорая, всегда перерождается вновь, - подтвердил Хёкки его догадку. В этом близнецы похожи. Постоянно говорили нечеловеческим языком.
- Это мысли какого-то философа?
Хёкки улыбнулся:
- Наверное, многих. Но конкретно эти – жизненное кредо моего брата. – Хёкки на секунду остановился, протирая подушечкой большого пальца остальные и стряхивая с них засохшую краску. – Есть в этих словах что-то, да?
Донхэ пожал плечами, крутанув одно колесико. Возможно, смысл и был, но только не для него. Сгорая, умираешь. Пусть совсем пессимистично, зато проще.
- Хичоль рассказал, что ты гонщик, а еще он очень удивился, когда узнал, что мы с Ынхёком близнецы, - внезапно сам сменил тему разговора Хёкки. – На самом деле, все удивляются. Тебя очень расстроило то, что ты ему проиграл?
Фиши сжал пальцы в кулаки из-за внезапного напряжения в теле. Господи, почему его лучший друг такое трепло? Меньше всего на свете Донхэ хотелось разговаривать с Хёкдже о его брате. Неловко. Очень.
- Немного. А вы с Хичолем, я вижу, сдружились, - пробубнил он, пряча лицо в воротнике куртки.
- Он странный немного. Из тех людей, которых сначала лучше узнать, чем судить по первому впечатлению. Потому что первое впечатление чаще всего ошибочное. – Хёкки кинул скейт на асфальт и, продолжая сидеть, поставил на него ноги, чтобы катать туда-сюда. – Хиним очень переживал, когда не мог до тебя дозвониться позавчера. А когда узнал про твоего отца… - он замялся, одной ногой переворачивая скейт, который из-за неудачного трюка откатился к бордюру. – Прости, это не мое дело.
Почему-то каждая тема, которую они затрагивали сегодня прерывалась так неуклюже.
Вечерело. В одно мгновение послышался странный звук, словно кто-то камнями разбивал стекло. Оказалось, что небо стряхивало с себя град. Хёкки накинул на плечи рюкзак и схватил скейт, когда тяжелые кристаллики льда больно ударили в лицо. Донхэ взял его за руку и повел в сторону телефонной будки, чтобы спрятаться и переждать град. Самым правильным решением было забежать в кафе, где тепло и уютно, но там слишком много людей, а Донхэ хотелось побыть только с Хёкдже.
В будке было просторно, по крайней мере, для двух людей вполне хватало места, чтобы не затрагивать личное пространство друг друга, но Донхэ не особо задумывался над тем, что своим вмешательством в пространство скейтера, может его этим смутить.
- Тут достаточно места. Можешь не прижиматься так. – Хёкки выпустил из своей руки скейт, роняя его на стеклянную стенку будки и пытаясь немного отодвинуть от себя Донхэ.
- Мне так больше нравится. – Фиши стянул с Хёкдже капюшон, наклоняясь к нему чуть ближе. Град продолжал стучать по крыше будки и стеклу, небо окончательно затянуло вечером, но фонари еще не успели зажечься светом, поэтому было темно. «И все-таки они совсем разные», - подумал про себя Донхэ. Даже губы. У Ынхёка чуть тоньше, потому что постоянно либо в ухмылке, либо по-взрослому поджаты, у Хёкдже пухлее из-за того, что часто их кусает, когда волнуется.
Взгляд скейтера с доверчивого переменился на серьезный. Донхэ ненавидел себя за эту мысль, но ему просто хотелось сравнить – как это целовать Хёкки. Так же как поцелуи с Ынхёком или нет? Он нагло сократил между ними и так небольшое расстояние и поцеловал. Получилось неловко, как бывает в первый раз, когда влюбленные постоянно встречаются носами, не зная, как правильно начать. Хёкдже резко повернул голову вбок, поэтому Донхэ задел губами уголок его губ. Такое невинное прикосновение, но безумно затягивающее, что хотелось еще, чуть-чуть больше, по-настоящему. Фиши слегка прихватил своими губами нижнюю губу Хёкки, пытаясь затянуть его в поцелуй. Хёкдже сжал пальцами ткань его куртки, отталкивая сильнее, но Донхэ лишь ткнулся лбом в его висок, касаясь носом светлой щеки.
- Не делай так больше, - понизив голос, строго попросил Хёкки, по-прежнему не поворачивая головы.
Донхэ стало и стыдно, и глупо одновременно. Стоило ли вообще надеяться на то, что он ответит?
Захотелось спрятаться как в детстве в шкаф и не вылезать оттуда, пока не придут родители и не заберут его в свою комнату. Зажатый четырьмя стенами будки, как маленький паучок в спичечной коробке, Донхэ замер, чувствуя, как его трясет, словно вместе с градом с неба сыплются все воспоминания, все проблемы, все ошибки и падают на его молодые плечи тяжелым грузом. Он уже не контролировал слезы, они сами скатывались по щекам на подбородок. Раскрываться перед чужими людьми всегда казалось слабостью, но перед Хёкдже плакать было не стыдно, потому что он не засмеет, не скажет Фиши, что тот распустил нюни как маленький ребенок.
- Ты плачешь? – с удивленным возгласом, наконец-то поворачивая голову и смотря ему прямо в глаза. Ладошкой провел по мокрой щеке Донхэ, чуть приобнимая и притягивая его к себе. Фиши бессильно уронил голову на плечо скейтера. Хотел успокоиться, но слезы уже просто неконтролируемо скользили по лицу.
- Я не могу так больше...это сложно. Мне кажется, я просто не выдержу... - через всхлипы, пусть немного скомкано и сумбурно, лишь бы высказаться. Хёкки сжал его пальцы в своей руке, приободряя одним лишь прикосновением. Не говоря ни слова, потому что словами не поможешь.
Глаза Донхэ покраснели, голова раскалывалась. Он облизнул соленые губы, отодвигаясь от Хёкдже.
- Можешь переночевать у меня? Мне страшно возвращаться в квартиру, - признался он, чуть потупив взгляд. Он трус, наверное.
Секунды молчания немного затянулись и выстукивали в висках тяжелым ожиданием, пока Хёкки не ответил:
- Хорошо. Только зайдем в прокатный видео-магазин?
Донхэ кивнул, улыбаясь. Стало намного легче, словно он выговорился не словами, а слезами, но Хёкки все равно все понял.
Глава 6
Глава 6
В квартире было по-прежнему пугающе тихо. И атмосфера жуткая-жуткая. Такая обычно была в старых замках, в которых вот уже несколько столетий никто не жил. Донхэ снял с себя верхнюю одежду и кроссовки и, подхватив бумажные пакеты, пошел на кухню, одним лишь взглядом говоря Хёкки следовать за ним. В воображении Фиши, пока они преодолевали коридор, зловеще скрипели половицы, а в воздухе витали дьявольские духи, прикасаясь своими бесплотными телами к его макушке. Кровь застыла в жилах из-за внезапного страха, но потом продолжила свой маршрут по кровеносным каналам, когда Хёкки нечаянно задел его плечом, словно напоминая о своем присутствии.
На кухне ужасный беспорядок. На столе и вокруг него на полу рассыпана мука, в раковине бессчетное количество немытой посуды, а у контейнера, который был завален полностью мусором, валялось много стеклянных бутылок из-под виски. Фиши остановился, осматриваясь и не зная куда приземлить пакеты с продуктами. Хёкдже, удивив Донхэ, оказался непривычно инициативным. Он достал из открытого шкафчика упаковку с салфетками и, сложив одну пополам, стряхнул со стола муку. Потом мокрой салфеткой провел пару раз по лакированной деревянной поверхности, чтобы окончательно избавиться от всех разводов.
- Клади сюда, - скомандовал он, на что Донхэ улыбнулся. Вместе со словами скейтера изначальная тревога рассеялась и уже не мерещилось ничего страшного.
Фиши поставил пакеты, отодвигая один Хёкки, второй оставляя себе. Рассортировав продукты, Донхэ решил немного прибраться на кухне, чтобы было не так ужасно в ней находиться. Пока он убирался, Хёкки нашел блендер, взбивая в нем молоко с клубникой и медом. За полчаса, что они занимались каждый своими делами, никто не произнес ни слова, но ожидаемое напряжение не появилось.
- Я покажу тебе свою комнату, - сказал Донхэ, когда все дела были сделаны. Хёкки кивнул и даже промолчал, когда Фиши взял его за руку, словно без скейтера он мог потеряться в собственной квартире. Они поднялись на второй этаж, чувствуя, как холодный ветер подул прямо в лицо. Видимо, мать Донхэ снова забыла закрыть балкон.
В комнате Фиши не было такого беспорядочного кошмара как на кухне. Беспорядок, конечно, был, но скорее специальный, замысловатый, чем из-за лени или нехватки времени на уборку. Много разных плакатов на стенах, среди которых были и фотографии Донхэ, вместе с Хичолем и, наверное, с его родителям. Мягкие игрушки валялись на кровати и по всему периметру комнаты, различные машинки, самолетики аккуратно расставлены по полкам, а в углу стоял сломанный игрушечный поезд. На компьютерном столе разбросаны книги, альбомные листы, стикеры и ручки, что очень удивило Хёкдже, потому что…откуда им взяться, если Донхэ все равно не занимался учебой? Он подошел к столу и взял один лист, с удивлением рассматривая нотную грамоту.
- Ты умеешь играть на фортепиано? – поинтересовался Хёкки. Все листы исписаны текстами песен с нотными пометками, слишком неразборчивыми - не понять.
- Окончил музыкальную школу. – Донхэ вытащил из шкафа огромный продолговатый чехол, выуживая из него синтезатор. – Правда, я уже давно не играл. Забыл, наверное, где «си», где «соль», - с улыбкой произнес Фиши, поочередно нажимая сначала на первую сказанную ноту, затем на вторую. Оба звука получились пустыми, так как синтезатор работал только с подключением к электричеству.
- Сыграешь? – попросил Хёкки, присаживаясь напротив Донхэ в кресло. У него был забавно пораженный вид, словно он не ожидал того, что Фиши мог заниматься музыкой.
- Что, например?
Хёкки пожал плечами.
- Что-нибудь. Любимую песню или то, что подходит под настроение.
Донхэ задумался на секунду, перебирая в уме песни. Зацепился за одну, вспоминая к ней ноты и слова - играть мелодию без слов казалось неправильным. Он установил подножку на полу, пристроил на нее синтезатор, подключая провод к розетке. Урегулировав громкость и переключив режим с нормального на классический, заиграл. Сначала пальцы нехотя перебирали клавиши, словно одеревенели, но потом стало легче. С каждой нотой внутри теплело - не зря музыка являлась лучшим антидепрессантом.
- Drain the veins in my head
Clean out the reds in my eyes to get by security lines
Dear x-ray machine
Pretend you don't know me so well
I won't tell if you lied *
- Почему ты остановился? – искренне разочаровался Хёкки, когда Донхэ перестал играть.
- Неловко, - не к месту растерялся Донхэ, не добавляя вслух «при тебе».
- У тебя красивый голос. И ты хорошо сыграл, - похвалил его Хёкдже, вставая с кресла и становясь рядом с Фиши у синтезатора. Нажал на одну клавишу, выборочную на вторую и третью, получая несуразную мелодию.
- Спасибо. Ты второй человек, который говорит мне это.
- А первый..? – Скейтер неуклюже заткнулся, глядя на напрягшегося Донхэ, чьи пальцы застыли на клавишах.
- Мой отец, - печально улыбнулся Фиши, приходя в себя и выключая синтезатор. – Он как-то сказал мне, что было бы здорово, если бы я стал певцом.
- А ты?
- Я не знаю. Никогда не представлял себя в этой роли... Давай лучше спустимся в зал, там большой кинотеатр, не то, что мой маленький телевизор, - сменил тему Донхэ. Стянул со своей кровати одеяла, собрал все подушки и всучил их скейтеру. Потом достал из шкафа сменную одежду для себя и Хёкки, чтобы не спать в кофтах и джинсах.
- Пошли, - ничуть не смущаясь того, что в его руках какая-то жалкая стопка одежды, а Хёкки завален по голову, позвал Донхэ.
Они перетащили в зал все нужные вещи – одеяла, подушки, несколько пакетов с кукурузными палочками, клубничный коктейль, который приготовил Хёкдже и обогреватель. В квартире было холодно - со сменой сезона отопление переключали на новый режим, поэтому батареи не грели. Донхэ без задней мысли стянул через голову толстовку вместе с футболкой, натыкаясь взглядом на внезапно отвернувшегося от него Хёкки. Он еле сдержался, чтобы не закатить глаза. И как Хёкдже умудрялся в абсолютно простых вещах найти что-то смущающее?
- Ванная за поворотом, - сообщил Фиши, протягивая скейтеру сменную одежду. Хёкки взял ее с опущенной головой и, пробормотав благодарность, ушел.
Донхэ в это время рассматривал диски, что взял Хёкдже из прокатного видео-магазина. В который раз скейтеру удалось его удивить. Фиши думал, что они сейчас будут смотреть какой-нибудь умный фильм с глубоким смыслом или что-нибудь научное, но никак не американские мультики, которые взрослое поколение не приветствовало. Якобы они разжижают мозг, затуманивают рассудок и все в этом духе.
Когда Хёкки вернулся из ванной, переодевшись, Донхэ слишком долго задержал на нем свой взгляд. Хёкдже был худой и уже в плечах, поэтому футболка Донхэ висела на нем мешком, постоянно спадая с одного плеча. Может быть, из-за его мягкого характера совершенно отличного от характера Ынхёка, но скейтер казался тоньше, чем его брат. Даже хрупким, наверное.
- Южный парк? Симпсоны? – прокомментировал Донхэ, перебирая диски. – Серьезно?
- А что такого? Не нравится?
- Мне-то нравится… Я думал ботаники такое не смотрят, - поддел его Фиши, но Хёкки лишь театрально возвел глаза к потолку.
- Это смешно, помогает расслабиться и даже в них можно найти умную мысль, потому что зачастую за стебом поднимаются актуальные вопросы…
- Ладно, ладно, - перебил Фиши, понимая, что Хёкки дай только поразглагольствовать и уже не остановишь. – Давай, просто посмотрим без обсуждения проблем человечества.
Хёкки кивнул и сел на огромный диван, завернувшись в одно одеяло.
Ночь незаметно подкралась за вечером, окрашивая небо из синего в черный с фиолетовыми разводами. Донхэ чувствовал себя невероятно уютно и тепло, но это точно не заслуга обогревателя или ватного одеяла. Хёкки уже спал, развалившись на животе и привалившись щекой к подушке. Фиши выключил телевизор и лег рядом с ним, разглядывая его умиротворенное лицо. Наблюдать за спящими неприлично, но Донхэ сколько не отдергивал себя, не наблюдать не получалось. Хотелось найти хоть что-то, например, маленькую родинку или едва заметный шрамик, которые бы отличали его от Ынхёка. Но ничего. Просто какая-то невероятно идентичная копия. Когда сон ударил в голову, Донхэ закрыл глаза и быстро уснул, впервые за последнее время не думая ни о чем плохом.
С утром наступила настоящая зима. За ночь навалило много снега, затопляя город белым цветом. Донхэ проснулся, когда луч солнца стрельнул в глаза. Осторожно разлепил веки, чуть поворачиваясь и морщась от неприятного покалывания в руке, которая затекла из-за неудобной позы. Хёкки все еще спал и даже копошение Донхэ его не разбудило. Белая футболка смешно скомкалась на боку, обнажая впалый живот. У Ынхёка он более рельефный, с проглядывающими кубиками пресса. Фиши мысленно зарядил себе сковородкой по голове за очередное сравнение. Сколько можно уже искать различие в каждой детальке, словно близнецы - куклы, которых сотворил один мастер, но использовал разные материалы? Это неправильно, но получалось как-то само собой. Неконтролируемо.
Донхэ, не думая, поцеловал живот Хёкки, прикоснувшись пересохшими губами к его коже выше пупка. Не сдержался, провел пальцами по выступающим тазобедренным косточкам, вырисовывая линию туда-обратно. Губы горели, словно встретились с ультрафиолетом. Фиши ткнулся носом в ребра Хёкдже, чувствуя жар его тела. От него приятно пахло молоком с клубникой и сладкой кукурузой.
- Перестань, - хриплым сонным голосом прошептал Хёкки, отодвигаясь. Донхэ поднялся, встречаясь с уже выученным наизусть серьезными глазами.
- Почему?
- Это неправильно. – Скейтер поправил футболку, укрываясь одеялом, которое за ночь сползло с дивана.
Донхэ, закусив губу, осознавал, что делает неправильно, но все равно нависнул над скейтером, ставя руки по обе стороны от его головы. Хёкдже сильно зажмурился, словно ему в глаза пустили солнечную пыль, даже кончики ресниц спрятались за веками. Фиши разочарованно вздохнул. Он просто хотел поцеловать его, показать, что в этом нет ничего «неправильного», но Хёкки вел себя так, словно его собирались насиловать.
- Ну, почему ты такой? – понизив голос, с непреднамеренным упреком, пробормотал Донхэ, скатываясь с него и ложась рядом на подушки.
- Какой? – неожиданно сердито переспросил Хёкки, отворачиваясь. – Не такой, как мой брат?
Донхэ приподнялся на локтях, сбитый с толку внезапным вопросом. Хёкки плотно завернулся в одеяло с ног до головы, поэтому проглядывала только светлая растрепанная макушка.
- Он-то тут причем?
- Да ладно, не притворяйся. Ни за что на свете не поверю, что между вами ничего не было.
- Не было, - соврал Донхэ, удивляясь тому, насколько правдоподобно прозвучала его ложь. Наверное, из-за притворной обиды в голосе.
- Я... – Хёкки повернулся к нему лицом, взглядом прося прощение. Что-то больно кольнуло в сердце, но Донхэ запихнул совесть подальше. Сказать правду он не мог. – Просто не забывай о том, что мы не половинки одного целого. Мы разные.
Фиши стушевался, не зная, что на это ответить. Словно все это время Хёкки читал его мысли и понимал, о чем он думает.
- Надо в универ собираться. – Хёкдже поднялся с дивана, приземляясь босыми ногами на пол. Донхэ сверил время на настенных часах.
- Мы опоздали на первую пару.
- У нас их еще четыре. Ты не пойдешь?
Донхэ отрицательно покачал головой.
- Я хотел заехать к матери, посидеть у нее, а вечером, наверное, поеду к отцу.
- Ты хороший сын. Твоим родителям очень повезло с тобой, - попытался бодро, но получилось грустно. Хёкдже неловко улыбнулся, а потом, развернувшись, направился в сторону ванной комнаты.
Донхэ зарылся лицом в складках одеяла. Запихнутая совесть пыталась выбраться наружу, чтобы отчитать. Дружба не должна начинаться со лжи и постоянных попыток затянуть Хёкки в то, что скейтер просил его не делать. Но Фиши просто необходимо было сорвать с его губ хоть один поцелуй, словно этот поцелуй смог бы помочь ему разобраться в чем-то важном.
...
* Jason Mraz – Plane
Осуши вены в моей голове,
Убери красноту глаз, чтобы я прошёл линию сигнализации.
Дорогой рентгеновский аппарат,
Притворись, что ты не знаешь меня так хорошо,
А я не проговорюсь, если ты соврешь. (с)
@темы:
eunhae,
между днем и ночью,
suju-fic