pg-13
слэш, романтика, pov, au
Чанёль не тупой вроде, но намеков, видимо, не понимает, хоть табличку на себя вешай «отдамся в чанёлевские руки», ну или просто «отдамся Чанёлю».Больше всего я ненавижу, когда Чанёль тырит мои сигареты, смеется так, что местные головорезы-рэперы складывают свои пушки на асфальт, мол, парень, все хорошо, мы отвезем тебя обратно в психушку, и отпугивает адекватных клиентов глупыми шутками и неуместными советами. Наверное, проще всего было сказать, что в Чанёле меня раздражает все, начиная темноволосой макушкой и торчащими ушами и заканчивая резиновыми подошвами кед, но мы вроде как друзья, а сомневаться в своем друге, значит, подставлять под сомнение самого себя. А в себе я уверен на сто процентов.
Больше всего мне нравится, когда Чанёль, пугаясь чего-то, вздрагивает, а потом сам же над собой ржет, как ненормальный, когда смотрит такими щенячьим взглядом, что на несколько минут я забываю о том, что мы друзья, и мечтаю завалить Чанёля на стол, подминая под себя. На самом деле, я не так часто думаю о том, как идеально смотрелись бы длинные пальцы друга на моих бедрах, как здорово было бы обвести языком вытатуированного феникса на его спине или прихватить его губы своими губами. Просто сейчас в легких травы и дыма больше, чем кислорода - мысли плывут, кучкуясь в кораблики, и уносятся куда-то вдаль, в оазис фантазий, где Чанёль сидит передо мной на коленях и смотрит своими глазищами, как у долбанного преданного щенка. Отупляющая слабость действует не только на тело, которое разморило, словно под раскаленным солнцем, но и на мысли, где жутко хочется секса...
Я прокашливаюсь, резко выныривая из своих фантазий и цепляясь за то, о чем только что подумал. Пора сворачивать травку в бумагу и перестать испытывать ее на себе. Только рейтинговых сцен в голове мне не хватает, тем более с Чанёлем в главной роли. В конце концов, мы до сих пор только друзья, хотя я упорно работаю над тем, чтобы это длинноногое чудо, наконец, заметило, что на его ширинку я смотрю чаще, чем в глаза. Я не извращенец, если что, это все гормоны, весна и Чанёль - красивый и милый, с ушками, как у Леголаса, не такими заостренными, но это можно было бы исправить. Правда, Чанёль не оценил мое предложение на хирургическое вмешательство ради преображения его внешности в сказочного героя. Прикрыв ладонями уши, забормотал что-то вроде «изыди, демон» и поспешил ретироваться из тату-салона, в котором я работаю. Лу Хань, этот олень китайский и мой напарник-художник по совместительству, как бы между прочим сказал, что такими темпами не видать мне в постели никого, кроме подушки и одеяла. Ну и ладно, пока что мне и с ними неплохо. Хотя с Чанёлем, конечно же, было бы намного лучше.
Вечером, когда посетителей уже не намечается, Лу Хань буквально выпинывает меня из прокуренного (мною же) помещения. У входа неловко мнется парень с красивой немножко детской улыбкой, и мне хочется завыть в голос от несправедливости происходящего. О, как раз полная луна выплывает из-за туч - для драматического эффекта самое то, еще бы туман напустить и музыку под фон. Почему кто-то сегодня будет развлекаться всю ночь, а я тонуть головой в подушке и думать, как круто было бы набить на мускулистые руки Чанёля что-нибудь из эскизов Лу Ханя, который рисует как Дали - так же непонятно, но очень интересно? Я предложил Чанёлю эту идею еще в день знакомства, когда он пришел в наш салон, чтобы набить на спине феникса. Тот обещал подумать, но после трех болезненных сеансов, проныл, что больше проколов на своем теле не выдержит. Вот слабак. Хорошо хоть красивый, и смешной, и сексуальный... ну, в общем, пришлось смириться.
Утро, как обычно, начинается с раздражающего солнца, которое скачет лучами по лицу и думает, что это весело. Прячусь под одеяло, но уснуть все равно не удается. Вчерашняя трава до сих пор напоминает о себе - во рту сушит так, будто солнце проскользнуло внутрь и решило устроить еще одну Сахару. Я еле-еле выползаю из постели, проходя мимо зеркала, отмечаю круги под глазами. Ну и видок. Как у того дядьки, который торгует в нашем квартале крадеными вещами, правда, у меня хотя бы передние зубы есть. Знать бы, только что я себя опустил или ему комплимент сделал...
Лу Хань уже в салоне, пощелкивает пультом скучные утренние программы и зевает на рекламах. Выглядит олень не лучше меня, такой же невыспавшийся и осунувшийся, словно без остановки вливал в себя виски, но у него хотя бы причина была - милая такая причина с забавными щечками и хитрым лисьим прищуром. Когда я увидел Минсока в первый раз, то подумал, что у Лу Ханя скоро будут неприятности. Статью не помню, зато помню название «Развращение несовершеннолетних». Оказалось, что это его одногруппник. Они идеально друг другу подходят: оба как переростки из детского сада. Не могу представить, что такие с виду невинные люди занимаются сексом на нашем рабочем диване. Хотя, с чего бы мне это представлять.
Когда клиентов нет, а Лу Хань пассивно черкает карандашом на альбомном листе, придумывая очередной шедевр, я включаю на всю громкость проигрыватель и начинаю думать о Чанёле. В последнее время я слишком часто о нем думаю, а мартовские коты, собирающиеся у нашего салона, напоминают мне о том, что весна - пора любви и все в этом духе. Чанёль не тупой вроде, но намеков, видимо, не понимает, хоть табличку на себя вешай «отдамся в чанёлевские руки», ну или просто «отдамся Чанёлю». Я ведь молодой организм, подверженный спермотоксикозу, мне нельзя так долго страдать в одиночестве. Иногда я рад, что люди не умеют читать мысли, потому что в противном случае с моего лица не сходила бы краска стыдливости, и пришлось бы надевать на себя паранджу. На самом деле, я приличный. Но как говорится, против статистики не попрешь. Даже в квирах Майкл с первых минут предупреждает, что все замешано на сексе, и мужчина-гей думает о нем, каждые девять секунд. Так что я, в общем-то, не совсем запущенная форма, ну, кроме, конечно, этих пяти минут, в течение которых думаю о сексе беспрерывно, потому что вспоминаю Чанёля - его улыбку, которой в некоторых случаях можно запугивать детей, глаза, искрящиеся, словно колотый лед в янтарной жидкости, рельефные мышцы на руках, длинные ноги, слегка кривоватые, как у Дженсена Эклза, но тоньше и как у моделей с подиума. Он учится на факультете журналистики, читает рэп по выходным в клубе и знает столько ненужной информации, что спамеры обзавидовались бы. С Чанёлем всегда интересно и никогда не скучно, потому что он, как зайчик из рекламы с батарейкой энерджайзер, радует людей в режиме нон-стоп.
Мне кажется, что самое легкое в этой жизни не пример, где дважды два четыре, а влюбиться в Чанёля, потому что даже складывать ничего не надо. Я, правда, упустил момент, когда эта лопоухая реинкарнация Леголаса стала занимать не только мою голову, но и всю область диафрагмы, где тебе и учащенное сердцебиение, и задержанное дыхание. Влюбленность схожа с эйфорией, когда вдыхаешь в себя табачный порошок и впадаешь в состояние возвышенности, которое лишает возможности разумно мыслить. Поэтому находясь рядом с Чанёлем я чувствую себя, словно под кайфом, а без него - резко отпускает.
На обед к нам забегает Минсок, и я старательно делаю вид, что не раздражаюсь их счастливым лицам. Фыркаю, когда олень начинает кормить своего парня и приговаривать, словно педофил-извращенец, «кусочек за папу». Кто так говорит вообще?
- Сделай лицо попроще, - Лу Хань только внешне милый, на самом деле, он то еще хамло. Ничего не говорю, средний палец все скажет за меня. Минсок на этот жест только мило улыбается, но по его взгляду понимаю, что только что меня передали на суд инквизиции. Ладно, хотя бы умру достойно, а не под муками этого набоковского представления.
- Как можно делать такие простые вещи, так пошло? - не выдерживаю я, чуть ли не срываясь на фальцет, когда Минсок задевает кончиком языка чужой палец. Лу Хань пожимает плечами и советует снять проститутку, чтобы та, тот, оба или обе сняли с меня напряжения. Майкл из квиров был прав. И эта гребаная весна, и коты, которые чуть ли не скримом мяукают, привлекая к себе внимание. Настоящая кошачья хард-кор опера.
- Ayo! GG! - боже, ну за что? Чанёль светится, как высоковольтная лампочка, чуть ли не раскинув руки в стороны, а Лу Хань мерзко смеется. Это все он, я уверен. Иначе откуда Чанёлю знать, что мне нравятся корейские герлз-бенды, любовь к которым никак не вяжется с моим образом - татуированные руки, подведенные глаза и шмотки, типа рок-стар. Я бы смотрелся брутальнее, но немного ростом не вышел, да и фигура, скорее, как у девчонки, чем у парня, утрировано говоря. Зато характер компенсирует все недостатки. А еще я ненавижу Лу Ханя, он портит мне жизнь, но никто этому не верит. Сильная вещь - конспирация. А у оленя эта самая конспирация - врожденная. Хотя я все еще не исключаю вариант приобретенной, потому что представить, как он пьет кровь бедных девственниц, не составляет труда. Кровожадное он существо, поверьте.
- Тебе плохо? - в голосе Чанёля забота, безумно приятно. Настолько, что я готов простить ему идиотское приветствие. Предобморочное состояние из-за волнения заставляет меня схватить сигареты со стола и вытряхнуть из пачки сразу две. Для верности. Закуриваю и на некоторое время расслабляюсь.
- Мне хорошо, - даже слишком. Но договаривать вслух я не стал. Чанёль отбирает у меня одну сигарету, а мне вместо возмущений хочется схватить его пальцы и прижать к своим губам.
Чанёль уже занял мою голову, диафрагму, теперь добрался до живота, где сладко перекручивает, словно сахарную вату через вращающийся барабан, и чуть ниже - там болезненнее, тянет, будто камнями, но не приземляет. Такое вот подвешенное состояние, хочешь спустить, но можешь только задерживать. Чанёль как-то неизбежно заполняет меня собой и это жутко страшно, словно после этого от меня уже ничего не останется. Я падаю в бескрайнюю пропасть... Чтобы понять каково это, достаточно просто влюбиться.
К двум часам дня подходит клиент - солнце в это время зализывает витрины, поэтому приходится спустить жалюзи. Если я правильно запомнил, парня зовут Кёнсу. Забавный такой, как из мультяшки. Рассматриваю листок, на котором нарисована его предполагаемая татуировка. Ноты. Почему-то я уверен, что если сыграть по этой схеме, то обязательно будет что-то красивое, гармоничное, наверное, сам вид парня располагает.
- Ты музыкой занимаешься? - спрашиваю на всякий случай. Он кивает, и мы определяемся с размером и местом татуировки. Чанёль, как только слышит, что парень связан с музыкой, встрепенулся и подсел к нам. Я профессионал и меня не смутить взглядами, но в данном случае то, что смотрят вовсе не на меня, жутко бесит. Этот Кёнсу улыбается так приветливо, что зубы сводит. Я забываю, что первое впечатление о нем было хорошим. Стоит ли Кёнсу напомнить, что у меня электрическая машинка с внушительной иглой?
- Чанёль, ты мне мешаешь, - вру, конечно, но их болтовня уже раздражает. Я еще не приступил к самому процессу, пока что жду, когда Лу Хань перенесет эскиз на плечо Кёнсу. Чанёль дуется напоказ и отходит к прилавку, где разбросаны журналы различного содержания.
Когда Кёнсу уходит, я делаю вид, что меня совсем не волнует то, что он протянул какую-то карточку, типа визитки, Чанёлю. В сердце больно передергивает, словно игла, наполненная чернилами, врезается в стенки и прожигает до порезов. Или это мартовские коты устроили свои ритуальные танцы. В общем, ничего хорошего. Лу Хань похлопывает по моему плечу, дружище, все наладится, а я криво усмехаюсь. Наверное, зря я накричал на Чанёля просто так и сказал, чтобы он перестал мне мешать во время работы. Кажется, он действительно обиделся. Я бы не ревновал, но Чанёль сам по себе сплошная причина ревновать его к любому воодушевленному объекту.
Неделя пролетает очень быстро, словно кто-то вычеркивает дни в календаре одним заходом. Мартовская депрессия плавно перетекает в апрельскую - коты под окнами стали тише, сладко мурлычут, а это еще больше раздражает, такие довольные. Чанёль не появляется в салоне, и я дико скучаю. Ночью сержусь на него, кусая уголок подушки и представляя, что это его плечо. Вот и мне больно!
В законный выходной я ни за что на свете не проснулся бы в такую рань, но телефон не был в курсе моих планов отоспаться. Читаю смс, которая пришла минут пять назад, и не втыкаю. Кто такой Чанёль, зачем нам нужно сегодня прогуляться и почему я красивый. Спустя три минуты до меня доходит. Из постели выпрыгиваю так, словно квартира не моя, а любовницы, муж которой только что внезапно вернулся из командировки. Бегу в ванную, потом обратно в спальню, вспоминая, что не ответил. Я бы включил капс и тысячу раз пропечатал «да, да, да», добавляя кучу восклицательный знаков, но держу марку и отправляю ответно, чтобы было бы неплохо, погода отличная. О погоде заговорил, вот дурак.
Я упоминал, что Чанёль самый прекрасный парень на свете? Если бы было можно, я бы вернулся в прошлое, чтобы прожить этот день еще раз. За работой и универом забываешь о таких радостях жизни, как аэродром, цирковые парки и игровые автоматы, где я выиграл первое место, неважно, что моими противниками были парни из младших классов. В парке на скамейке мы нашли коробку с котятами и придумали каждому имя. Чанёль сказал им, что когда они подрастут, то обязательно дебютируют группой и станут самыми крутыми рокерами. Сомневаюсь, что котята прониклись такой перспективой, но все равно было весело. Они сворачивались в клубочки, когда мы гладили их по животам, и зажимали маленькими лапками наши пальцы. Я смотрел, как Чанёль радуется, и влюблялся в него еще сильнее. Когда солнце закатилось за небоскребы и стало по-осеннему прохладно, Чанёль проводил меня до дома и потрепал по макушке, словно я котенок из коробки. Еле сдержался, чтобы не ляпнуть, что либо он меня трахнет уже, либо я сам его трахну. Но момент был такой романтичный, что не хотелось портить их девятью секундами по гребаной статистике.
Мне нравится наша разница в росте, нравится становиться на цыпочки, чтобы заправить выбившуюся из прически прядь волос за его волшебное ушко. Мы прощаемся, как девятиклассники после первого свидания, хотя я даже не в курсе, была ли сегодняшняя прогулка свиданием.
- Чанёль! - это ведь не я крикнул? Чанёль оборачивается и смотрит на меня вопросительно, а я и не знаю, зачем позвал. - Спасибо, - тихо шепчу, надеясь, что не услышит, но судя по тому, как его губы растянулись в улыбке, все он услышал. Я прячусь в капюшон, лицо, кажется, горит, и срываюсь домой. Как же я хочу, чтобы Чанёль понял все, что я к нему чувствую, но так, чтобы мне не пришлось этого объяснять. Знаю, я трус.
***
Минсок по традиции забегает во время обеденного перерыва, и они с Лу Ханем на пару доводят меня до нервного срыва. Я всякий раз предлагаю им снять номер в отеле, но меня тупо игнорируют. Вот у кого постоянная весна. Становится легче, когда приходит Чанёль. Машет, кидая мне мое любимое печенье. Предупредил хотя бы, но, как говорится, не поваляешь, не поешь. Я почти не парюсь, что мы с ним до сих пор друзья. Ну, то есть, быть друзьями меня очень даже устраивает, но Минсок тоже ведь друг Лу Ханю, а еще самый любимый для него человек. Хотелось бы, чтобы у нас с Чанёлем было так же. Но тот все еще не догоняет (может, дело в росте?), а я по-прежнему боюсь признаться.
- Помнишь парня, который набивал ноты на плече? Его еще Кёнсу зовут? - либо это сейчас печенье в горле застряло, либо желание убивать. Подозреваю, что второе. Я где-то читал, что акулы не чувствуют боли. Вот сейчас бы я с удовольствием бороздил океан и ничего не чувствовал. Заодно и конечности кое-кому пооткусал. Это глупо, да, но только одно упоминание о том парне выводит меня из душевного равновесия.
- Помню, что с ним? - аплодирую себе за выдержку.
- Он классный, - мало того, что Чанёль жует мое печенье, так еще и напрямую сообщает, что изменяет мне с другим парнем. Ну, в моей голове, Чанёль давно не просто мой друг, так что имею право. - У него группа своя есть. Ты бы видел, они все такие чумовые. Я вчера ходил на их репетицию...
Он говорит что-то, но я не слушаю. Отбираю коробку под удивленный взгляд Чанёля и выкидываю ее в мусорное ведро. Надеюсь, Бог печенья простит меня за это. Самое противное, что может случиться весной - это дождь. Серьезно, нет ничего неуместнее, чем дождь весной. Я добегаю до ближайшей остановки и сажусь на скамейку. Крыши нет, поэтому по лицу растекается подводка. Я выгляжу ужасно, наверное, да и все равно. Мне хочется разрыдаться в голос, но подходит Чанёль и портит кадр - с готическими слезами, болезненным одиночеством и разбитым сердцем. Без спецэффектов, зато с гримом.
- Если бы ты меня дослушал, то узнал бы, что Кёнсу знаком с Чонином, который учится с Сехуном, который живет по соседству с Чунмёном, который встречается с Крисом, у которого отец продюсирует музыкальные группы. Моей группе не помешала бы раскрутка. А Кёнсу, правда, классный, он умеет готовить.
Молчу, чувствуя себя идиотом. Без причины даже, просто как факт. Чанёль дотрагивается пальцами до моей руки и накрывает ее ладонью. Я замираю, почему-то представляя, как сейчас кто-то крикнет «стоп, снято» и момент пройдет. Но никто ничего не кричит, а Чанёль неожиданно прижимается своими губами к моим. Моя подводка на вкус отвратительная, зато губы Чанёля теплые и заставляют забыть обо всем на свете. Мне не нужны признания любви (пока что), мне достаточно простого жеста, чтобы я знал, что все не просто так, что я важен. Чанёль постоянно жестикулирует, но значение их я понимаю только с поцелуем. Когда дождь заканчивается, и на улицу выползают люди, Чанёль шепчет, что у него дома есть игровая приставка. Мне почему-то кажется, что это своеобразное приглашение «на кофе», но мы, правда, полночи играем. Нет у него никакой приставки, древнее денди. Я вспоминаю, что Марио - это круто. А потом как-то случайно вспоминаю про статистику и, как мечтал, заваливаю Чанёля на пол.
Не знаю, о чем думают нормальные люди, в первые минуты пробуждения, но лично я думал о том, что подводка до сих пор разводами сохнет под глазами и на щеках. Тело сводит приятной истомой, мышцы слегка побаливают, но я все равно выбираюсь из кровати, чтобы принять душ и смыть следы вчерашнего дождя и прошлой ночи. После смотрю на себя в зеркало, и плакать хочется. Я не закомплексованный, но вот именно сейчас, когда в спальне спит Чанёль, мне хочется выглядеть на все сто, лучше всего процентов, а не лет. А сейчас, без подведенных глаз, крутых шмоток и прочей атрибутики, самое примечательное во мне только татуировки. Краем глаза замечаю на вешалке футболку Чанёля и натягиваю ее на себя. Вот же ж. Футболка-дура даже не собирается соскальзывать с плеча, хотя и висит на мне мешком. А во всех мелодрамах - это обязательное условие для главной героини. Я бы проторчал в ванной еще несколько часов, пока на полке не появятся хотя бы тени для век, но чуда не случилась, пришлось выползать. Мне кажется, я даже к кровати подойти не успел, как мне обхватили за талию и повалили на мятую постель. Чанёль рассматривал меня, так внимательно, что я готов был превратиться в желе и впитаться в матрас.
- Ты такой красивый! - в его голосе такое милое детское обожание, что мне становится необыкновенно хорошо. Мы валяемся еще некоторое время в кровати, завтракаем шоколадными тостами, а потом он провожает меня на работу. Лу Хань смотрит на нас с радостью, а я думаю, рано радуешься, я еще отомщу тебе и Минсоку за все недетские представления, которые вы устраивали прямо в нашем салоне. Благо теперь есть с кем.
Когда я сказал, что больше всего мне нравится, как смешно Чанёль пугается, я соврал. Больше всего мне нравится, когда он просто рядом.