Крис/Чунмён
pg, au, повседневность
Скачать бесплатно Ride - Vapour Trail на Muzebra.com.
Песня Ride, как самолет, за которым я бегу по инверсионному следу. И я будто в воздухе родился, потому что мне слишком хорошо, чтобы задумываться о плохом.Когда Чунмён слышит песню Ride «Vapour trail», то еще несколько часов не может успокоиться. Каждая нота мелодии, каждое слово, спетое Энди, словно медиатором, проходится по струнам души. Необходимо сделать очень громко, чтобы прочувствовать песню полностью, но слушать колонками, значит, терять звук в комнате, а в наушниках недостаточно громкости для полноценного погружения. Чунмён понимает, что для этой песни нужно движение, дорога, жизнь, чтобы ветер в лицо или дождь по щекам, или снег за капюшон, что-то, что дает ощутить себя реальным, когда холод, мороз, зябкость – признаки жизнеспособности. И хочется жить, жить, жить.
На следующее утро Чунмён, не завтракая, выбегает из дома и несколько кварталов проходит пешком в противоположную сторону от моста, куда он собирается ехать, чтобы время на дорогу на автобусе занимало чуть дольше, чем с его остановки. Висок холодом липнет к стеклу, по которому барабанит мелкий дождь, и Чунмён думает, что нет ничего прекраснее, когда песня, настроение и погода совпадают.
Под мостом теплее, но Чунмён специально садится на окраину, чтобы над макушкой серело небо. Он никогда не употреблял ЛСД, но в голове так легко и мысли впадают в транс, что, кажется, словно он вместо кислорода вдыхает мескалин. Слишком хорошо, идеально даже, что жизнь в глазах приобретает много красок, смысл и саму суть.
Чунмён отвлекается от песни и нахлынувших психоделичных ощущений, когда к нему подсаживается незнакомый парень. Просто садится рядом, ничего не говорит, не пытается привлечь к себе внимание. Держит руки в карманах и ловит прикрытыми веками капли дождя. Чунмён смотрит на его губы и удивляется – они совсем не такой формы, ну, как сказать, стандартной, что ли. Когда не опишешь просто «пухлые» или «тонкие», совсем иные. Чунмён отворачивается и слегка краснеет, наверное, это не очень прилично рассматривать чужие губы.
Чунмён убирает провода наушников, начиная слушать песню через динамик телефона, чтобы незнакомый парень тоже мог ее слышать. Если бы он умел, то подключил все мегафоны, наушники, радиопередачи, трансляции к своему мобильнику, и тогда получился бы своего рода vapour trail. Инверсионный след в разреженном воздухе, только со звукопередачей.
- Есть такие песни, слушая которые, чувствуешь жизнь, но еще для этого нужна определенная атмосфера. Как у героя Чбоски... раскинуть руки напротив ветра и превратиться в бесконечность. Эта песня – та самая, - говорит Чунмён, потому что не умеет молчать, когда кто-то сидит рядом. Ему вообще не нравится молчать, особенно, если мыслям необходим звук.
Парень по-прежнему не говорит ни слова и даже на него не смотрит. Обращает внимание лишь тогда, когда Чунмён дергает его за рукав. Некрасиво нарушать чужую тишину, но тот сам первый начал, нарушив одиночество Чунмёна.
- Почему сейчас я чувствую бесконечность, а когда вернусь обратно в город будет безысходность?
С незнакомыми людьми можно говорить, о чем угодно. О турбулентности, принципе домино, почему до сих пор не создана машина времени, размышлять на философские темы и делать вид, что разбираешься в арт-хаусе. Однажды одноклассница Чунмёна сказала ему, что он разбирается в музыке, а он до сих пор не понимает, как это – «разбираться». По его мнению, музыку вообще нельзя разбирать на что-то, делить на производные. Если он слушает The Beatles, значит, разбирается, а если какую-нибудь новую попсовую группу, получается, нет? Глупость такая.
- Знаешь, что было бы здорово? Создать таблетки вроде «анестезии», то есть не простое обезболивающее, а такие, чтобы лечили душу. Столько людей страдает от душевных расстройств, но никто до сих пор не придумал лекарство от абстрактной боли. Это печально, да?
Парень накрывает ладонями уши и качает головой. Потом открывает рот, без всяких звуков, и снова качает головой. Чунмён ничего не понимает. Или понимает, но понимать не хочет.
- Ты…глухонемой? – спрашивает он. Парень кивает.
Теперь Чунмён замечает то, что тот часто смотрит на его губы, и догадывается.
- Читаешь по губам? – кивок. – Удивительно, - почти суперспособность.
Чунмён не знает, что еще сказать. Теперь становится неуютно. Односторонний разговор, когда собеседник вовсе не собеседник, когда тебя не слушают, а читают.
Чунмён оставляет парню адрес своей электронной почты и на прощание, перед тем, как каждый рассядется по своим автобусам, говорит, что с удовольствием бы в этот раз помолчал и послушал того в печатном варианте.
***
Крис не слышит и не говорит не с рождения, а по воли несчастного случая – жуткой аварии. Чунмён копирует диагнозы и различные медицинские термины, которые упоминаются в письме Криса, и вбивает их в Google. Ничего не понимает, но старается не заморачиваться. Ведь это не Крис, а то, что сделало его реальность угловатой. А страшные слова продолжают мелькать перед глазами...
Чунмёну нравится читать письма Криса, потому что в них много интересного и занудного одновременно. Это как во время разговора - слушать взахлеб или засыпать на скучных моментах.
Они договариваются с ним общаться по очереди: когда встречаются под мостом - Чунмён говорит, когда пишет Крис - Чунмён слушает. По сути, это как разговор с огромным временным промежутком между речью двух собеседников. Может быть, даже неловкое или наоборот уютное молчание, которое тянется поездкой на автобусе, ужином с родителями и другими повседневными делами.
- Мы с тобой, как Дрисс и Филипп, только я не бедный чернокожий, а ты не паралитик, - им приходится сидеть напротив друг друга, чтобы Крис «слышал» Чунмёна. Поначалу было неловко, зная, что твои губы для кого-то имеют особое значение, совсем не такое, как в поцелуях. «Поцелуйное» значение принимают губы Криса, но об этом Чунмён ему не рассказывает, хотя говорит он довольно много. – Когда я смотрел этот фильм, то удивлялся, что заставляет паралитика держаться за жизнь? Ну, кроме того, что себя убить довольно проблематично? Фантомные боли – еще одна причина придумать анестизийные таблетки. – Чунмён иногда перескакивает с одной мысли на другую, но Крис успокаивает, что его это забавляет, поэтому Чунмён больше не волнуется на свой счет и продолжает сумбурно изъясняться, - с такой жизнью без черного юмора никуда, да? Вроде «нету ручек – нет конфеток». Я часто думаю о людях, которые не видят с рождения. Они ведь даже не знают, как выглядит их мама – человек, с которого все началось, как взрываются фейерверки и сколько в них рождается цветов. Ты не можешь услышать песню Ride, которая делает меня счастливым, и услышать мой голос, а это грустно, потому что я твой новый друг. Друг? – на всякий случай переспрашивает Чунмён, Крис улыбается и кивает.
***
Когда наступают морозы, парни решают, что ошиваться под мостом слишком опасно – с потолков сталактитами свисают ледяные сосульки, а небо чихает мокрым снегом. Теперь они выбирают другой способ общения: лежат на кровати Криса и пишут на листах то, что хотят сказать друг другу. Попробуй, перебей пишущего – невозможно без рукоприкладства.
«- В «Go on» есть позитивный чувак, который придумал себе город и живет в нем, чтобы не грустить. И это его спасает. А если придумать чип с конструкцией «своего» города? Когда становится грустно, ты переключаешься на другой режим и перемещаешься, где Диснейленд, бесплатные комиксы, а Энакин не становится Вейдером. Что было бы в твоем городе?»
«- По тебе заметно, что ты перечитал Фоера, это комплимент, если что.
В моем городе я бы слышал, как мама поет, а я кричу ей, что это издевательство. Серьезно, она ужасно поет. Никто бы не чувствовал боли, никакой, потому что «анестезия» отпускалась бы без рецепта. И в каждом доме было бы радио с песнями, которые совпадали с настроением».
Чунмён улыбается, читая последние предложения, потому что тоже об этом мечтает. Потом запинается на первом – смысл доходит постепенно. Чунмёну очень нравится Крис, но он не хочет писать об этом на бумаге, он хочет, чтобы друг его услышал. Чунмён печатными буквами вырисовывает «запредельно грустно» - ни о чем конкретно, просто потому что так и есть. Просто потому что он перечитал Фоера. На листочке Криса рассказ об адронном коллайдере. Для Чунмёна такой жест – все равно, что перескакивать на другую тему, лишь бы не говорить о печальном. Профессор Фарнсворт купил коллайдер в «Икее», обидно, что в их «Икее» только красивые кружки, а в аптеках - сироп от кашля.
***
Чунмён пишет Крису письмо поздней ночью, потому что не может уснуть, а книги, как отвлекающий маневр, не читаются. Пишет много, сбивчиво, размашистым почерком, словно жестикулирует чернилами на бумаге.
«Я могу послать свое письмо всем людям на земле, но знаю заранее, что поймет меня только один человек, и это необыкновенно согревает. Песня Ride, как самолет, за которым я бегу по инверсионному следу. (Представь, на самом деле, это было бы смешно). И я будто в воздухе родился, потому что мне слишком хорошо, чтобы задумываться о плохом.
Раньше я думал, что когда встречу «своего» человека, то буду слушать с ним песни в два уха. Но я встретил тебя, а твои уши такие же бесполезные, как солнце во время засухи. (Мне хотелось бы пошутить как Дрисс, но я не очень хорош в черном юморе).
В следующий раз, когда мы встретимся, я хочу сказать тебе «ты мне нравишься», но так, чтобы ты это не прочитал, а услышал, но вряд ли до следующего воскресенья придумают слуховой аппарат для безнадежно глухонемых.
Я бы тоже хотел научиться читать по губам, потому что мне нравится смотреть на твои губы, только не смейся, я серьезно и тоже почти не смеюсь.
А еще я тут подумал, раз уж я додумался про анестезийные таблетки (просто не успел их изобрести), то найду способ, чтобы ты меня услышал. Найду – если тебе это нужно».
«Слоны могут слышать ногами точно так же, как ушами, улавливая сверхнизкочастотные звуки, проходящие через землю. Жаль, что я не слон.
Мне сложно сосредоточиться на том, что ты говоришь, потому что твои губы мне тоже очень нравятся.
Как думаешь, мне подфартит на небесах за то, что «ты мне нравишься» я не могу ни услышать, ни сказать? А я ведь тоже очень хотел бы это сказать так, чтобы ты меня услышал».
***
Чунмён читал, что безупречный слух слонов компенсируется плохим зрением, хотя «компенсация» тут неуместна. Крис очень красивый, пожалуй, даже слишком, но красота совсем не компенсирует его недуг. В Крисе намного больше, чем видно на первый взгляд, жаль, что нельзя об этом ему рассказать. Чунмён знает, что жалеют только слабых, но свою неспособность выразиться так, чтобы было слышно Крису, он почему-то считает слабостью.
Следующее воскресенье наступает очень быстро, словно кто-то нажимает на be kind rewind и перематывает все будние дни. Чунмён любит место под мостом, где всегда теплее, чем в городе, потому что нет ветра. А еще, потому что место со значением и музыкой. Крис сидит рядом и греет свои пальцы, выпуская клубы пара изо рта. Молчание может быть неловким, когда ты его ощущаешь, но для обоих «молчание» теряет смысл, потому что все их общение либо молчание, либо разговор. Второе намного лучше.
Чунмён берет пальцы Криса в свои руки и, когда тот смотрит на его губы, говорит – в этот раз четко, будто в первый раз.
- Слушаешь меня?
Крис кивает.
Чунмён фиксирует указательный и средний пальцы Криса на своем пульсе и в такт биению по слогам произносит:
- Ты-мне-нра-ви-шь-ся.
Когда Крис смеется, беззвучно, но звонко для Чунмёна, на душе становится так же хорошо, как при прослушивании «той самой» песни. Почему-то только в эту минуту Чунмён понимает, что говорить вслух совсем неважно, важно то, что Крис слышит его даже тогда, когда они оба молчат.