[evil-maknae]

обрывочные черновики еще до нового года, где есть только начало. в первом я даже не помню, что там должно было быть; во втором помню, но уже совсем не то, словно слова чужие

тексты в самом сыром виде. редактор из меня лучше, чем автор, пожалуй) остальные два выкладывать на публично стало совсем стыдно.
освобождаю жесткий диск, а дневник страдает xD

в перспективе Крис/Чунмён и школьное ау

Крис/Чунмён

На самом деле, Крис случайно оказывается в гей-клубе. То есть совершенно случайно садится на пятую маршрутку, случайно проезжает семь остановок, случайно заворачивает в переулок и совершенно случайно заходит в подпольный гей-клуб. Но самое смешное, что если все предыдущее было ожидаемо случайным, то встреча с Ким Чунмёном - полная неожиданность. Причем явно не случайная. Крис уверен, что во всем виновато мироздание, магнитные бури на Марсе (если там такие бывают), Северное Сияние, сдвиг плит на Килиманджаро. В общем, что-то произошло на этой планете или в любой другой галактике, быть может, во всей Вселенной, что именно в пятницу вечером в последние дни каникул в клубе, где черт-бы-их-побрал, собираются люди нетрадиционной ориентации, Крису встречается его одноклассник. Ифань резко отворачивается от барной стойки, возле которой стоит Чунмён, и быстрым шагом идет обратно к выходу, не заботясь о том, что со стороны его поход туда обратно выглядит весьма комично. Выйти из клуба он не успевает, кто-то (почему-то Крис уверен, что мироздание, магнитные бури на Марсе, Северное Сияние, сдвиг плит на Килиманджаро и здесь постарались) хватает его за локоть. Когда Крис поворачивается, Чунмён улыбается, даже ради приличия не пытаясь скрыть своей радости.
На самом деле, встретить Ким Чунмёна в гей-клубе совсем не неожиданность, а вот Крис в это место явно не вписывается, хотя бы, потому что всю свою сознательную и, наверное, бессознательную жизнь был, в смысле, является натуралом.
- Заблудился? - усмехается Сухо, слегка склонив голову набок и прищурив глаза.
- Проходил мимо, - в тон ему отвечает Ифань, не меняясь в лице. Чунмён отпускает его локоть и смеется.
- Ну, тогда точно «мимо».
- Подожди, - просит Крис, заметив, что Сухо собирается уходить. Он мнется на одном месте, как маленький мальчик, который боится попросить конфету у своей мамы, и нервно теребит пальцами ткань карманов изнутри.
- Никому не говорить? – помогает ему Чунмён. Ифань кивает, но слишком рано. – Никому не говорить, что Крис – любимчик школы, звезда баскетбола, футбола, отличник, староста, идеальный во всех смыслах парень потерялся в гей-клубе? – уточняет он, еще больше ухмыляясь.
- Спасибо за уточнение, - уныло бросает Крис, понимая, что Сухо не дурак, чтобы не использовать информацию в своих целях. Теперь случайное решение прийти в это сомнительное место кажется совсем безрассудным. Но на то он и подросток: сначала сделает, потом жалеет. Крис ментально бьется головой об стенку, что находится в трех шагах от него.
- Мне все равно, - пожимает плечами Чунмён. – А теперь извини, в отличие от тебя я тут не мимо.
Крис провожает взглядом своего одноклассника и, дождавшись, когда тот затеряется в толпе танцующих, выходит из клуба. Вдыхая в себя теплый августовский воздух, плетется к машине, садится, но внутри что-то так грузно тянет, словно не отпускает, поэтому двигатель он так и не заводит. Проблема не решена, а разобраться с ней рано или поздно придется. Крис включает радио, отпускает сидение наполовину, так, чтобы разглядеть вид из окна, и ложится, поворачиваю голову в сторону входа в клуб.
Чунмён выходит где-то через полтора часа. Крис успевает за это время два раза вздремнуть, несколько раз проклясть себя, мироздание, магнитные бури на Марсе, один раз повернуть ключ, но так и не уехать. Он выбирается из автомобиля, радуясь, что рядом с одноклассником никого нет и, не церемонясь, ловит его за руку и ведет к своей машине. Сухо смотрит на него ошарашенным взглядом, когда его усаживают на пассажирское сидение. Сам Крис возвращается на водительское место.
- Это похищение? – придя в себя, шутит Чунмён, к удивлению Криса, не матерясь и не обзываясь. – Решил избавиться от свидетеля?
- Ты всегда несешь чушь? – устало спрашивает Ифань. С Чунмёном они со средней школы учатся в одном классе, но за все четыре года не обмолвились и словечком, не считая редких переругиваний на уроках, поэтому можно сказать, что он его совсем не знает.
- Я же сказал, что мне все равно. – Чунмён играется с кнопкой на бардачке и, дернув сильнее, чем нужно, отрывает колпачок. Пристально рассматривает его, словно там нарисована микросхема, и отдает Крису. – Так что тебе надо?
Ифань вспоминает о том, что сначала нужно сто раз подумать, прежде чем что-то сказать или сделать, но на сто первый понимает, что это бессмысленно. Дурацкие деликатные вопросы, но больше и не к кому. А Чунмён, кажется, не из тех, кого интересует чужая жизнь.
- Скажи…кактыпонялчтотыгей? – собравшись с духом, скороговоркой выговаривает Крис, надеясь, что не сильно при этом покраснел.
- Прости…что? Я не расслышал, - улыбается Чунмён. Все он расслышал, думает Крис, и мысленно выбрасывает его тело в море.
- Ладно, это глупо. – Крис заводит двигатель. – Спасибо, можешь идти.
Сухо закатывает глаза и отрицательно качает головой.
- Проснулся одним ранним утром и…
- И? – тянет Крис, раздражаясь. Его определенно бесит этот парень.
- …и понял, что гей.

в перспективе Чанёль/Бэкхён, брокен Кай/Бэкхён и ау про сериального задрота Бэкхёна

Чанёль/Бэкхён

Услышав шум в коридоре, Бэкхён задержал дыхание, аккуратно перекатился с кровати на пол и схватил с тумбочки первую попавшуюся вещицу в качестве средства самообороны. Кто-то схватился за дверную ручку спальни, но не спешил открывать саму дверь, поэтому Бэкки просто-напросто замер, не зная, как действовать дальше. Минус триста баллов по экзамену на шпиона за самую медленную реакцию присуждают ему где-то в подсознании, когда дверь таки раскрывается и этот кто-то неизвестный включает свет, отчего глаза неприятно щиплет, словно в лицо зарядили шипучей газировкой. Бэкхён как был в замороженном состоянии, так и не отмораживается, крепко сжимая пальцами, - он бросает быстрый взгляд на штуку для вооружения и про себя закатывает глаза – ластик, чертов фанатский ластик f(x), который он купил к их прошлому концерту. Экзамен провален – поражение.
- Это такое приветствие? – Чанёль улыбается, но не так смело, как обычно, поэтому Бэкхён понимает, что до сих пор выглядит отвратительно подавленным, словно выброшенный на свалку котенок, которого заменили другим – светленьким и несправедливо миленьким. Не то чтобы Бэкки не любил Луханя. Да что уж там – всю эту неделю он его жутко ненавидел – за то, что так бесцеремонно влюбил в себя Кая, который до этого полгода как был влюблен в Бэкхёна, если верить его словам, конечно.
- Боевая готовность номер один под кодовым названием «отмахивайся от врагов ластиком», - Бэкхён пытается сыронизировать шуткой, но получается совсем не. Чанёль показывает большим пальцем вниз, оценивая юмор своего друга.
- Не хотел тебе говорить, но, как лучший друг, просто обязан открыть тебе твои неподведенные подводкой и заплывшие слезами и болью утраты глаза, что выглядишь ты паршиво. И чтобы ты оценил масштабность сего ужаса, заявляю – сморщенная долька лимона, которая валяется у меня в холодильнике с древних времен, кажется намного привлекательнее, чем ты, - без зазрения совести и прямо в душу. Бэкхён разворачивается обратно к своей кровати и падает лицом на скомканные одеяла и простынь. Зарывшись лицом подушкой, он бормочет что-то он придурках и сгинь нечистая сила, но Чанёль лишь подходит к окну и раздвигает шторы, являя мрачной комнате такое неизведанное для нее уже несколько недель явление, как солнечный свет.
- Сколько можно? – Чанёль сердится – вот это определенный признак масштабности ужаса, который происходит с его другом не одну неделю. – Убиваешься уже столько времени и никаких улучшений. Нас всех когда-нибудь кто-нибудь да бросал – это же как один из пунктов «я не жил, если меня…»
- Не бросили? – Бэкки отнимает лицо от подушки и кидает на друга скептичный взгляд. Чанёль пожимает плечами. – Не помню, чтобы тебя бросали.
- Это было в пятидесятых…
- Да ты издеваешься! – Бэкки бросает в него подушку, но тот уворачивается. - Уйди. Мне было хорошо в собственном Харбервилле.