Название: Сомнус
Автор: eddiedelete
Пейринг: Крис/Сухо
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Ангст
Предупреждения: ООС, Изнасилование
Размер: драббл
Описание: С двух до трех часов ночи Чунмён приходит в его комнату, прислоняется спиной к стене и смотрит. Пристально. Такой ненастоящий, словно соскобленный канцелярским ножом с черно-белого снимка.
Размещение: запрещено
Посвящение: BlueSoleil
читать дальшеС двух до трех часов ночи время замедляется. Секундная стрелка врезается в минутную, пытаясь двинуться дальше. Получается только долбиться в металлический стержень, пробиваться вперед, но все попытки тщетны – минута наглухо застывает. Сливается с циферблатом, образуя в чертовом времени черную дыру, в которой исчезает целое измерение.
С двух до трех часов ночи Чунмён приходит в его комнату, прислоняется спиной к стене и смотрит. Пристально. Такой ненастоящий, словно соскобленный канцелярским ножом с черно-белого снимка. И взгляд пустой, даже ободок радужки не светится привычным добродушием и радостью, которые обычно излучают глаза лидера ЕХО-К. Крис боится случайно моргнуть и пропустить тот момент, когда Сухо приведением проскользнет к кровати и склонится над ним, чтобы слегка коснуться губами его губ. Они у Чунмёна ледяные, будто вместо дыхания на тонкую кожу оседает азот, безумно красивые, но по страшному не живые. Не-жи-вые, потому что оставляют после себя призрачные, едва ощутимые поцелуи. Крис мысленно вздрагивает, внешне пытаясь не проявлять паники, хотя актерствовать ни к чему – в комнате кроме них никого нет, а Чунмёну вроде как все равно. С двух до трех часов ночи в этой реальности он отсутствует.
Уфань приподнимается на кровати, когда Сухо, перекидывая правую ногу через колени, седлает его бедра. Губы Чунмёна продолжают терзать холодом губы Криса, которые отличительно адски горят. Болезненно не хватает воздуха в легких, словно что-то сушит изнутри, горячим паром стягивает ребра. Где-то глубоко в мыслях скребется матовым скарабеем – совесть?
На Чунмёне ничего не надето кроме мешковатой пижамной кофты, которую так легко стянуть с плеч. Крис пальцами цепляет края ткани, отпуская их до локтей, чтобы обнажить фарфоровую кожу, и губами проводит обратную линию вверх к выпирающим тонким ключицам. Внизу живота уже тянет возбуждением, заставляя высоковольтные комочки закупориваться в сосудах, а потом резко выбрасываться адреналином в кровь.
Чунмён сжимает коленями бедра Криса, резко поддается вперед, давая почувствовать, как твердо у него стоит. Заглушенный стон – Крис утыкается носом в изгиб шеи Сухо, прикусывая его кожу зубами, потом вспоминает, резко отдергивает себя, но поздно – след выступает алыми узорами. Сдерживать себя с каждым днем сложнее, потому что обычных прикосновений, доводящих до сухого оргазма, уже не хватает. Просто неутолимо хочется, чтобы кожа Чунмёна перестала быть такой холодной, чтобы покрывалась испариной, когда Крис будет мучительно медленно двигаться в нем, истощая до последней капли воздуха. Это желание настолько велико, что отпечатывается в мыслях пошлыми картинками и всплывает ежедневно, ежечасно, ежесекундно, превращаясь в обсессивное наваждение.
Крис сжимает зубы так сильно, что, наверное, можно было бы услышать их скрип, если бы в барабанных перепонках не отбивало собственное сердце. Ладони ужасно горят, удивительно, как этот жар не оставляет ожоги на коже Сухо. Крис подушечками пальцев скользит вдоль его напряженного позвоночника, спускается к бедру и останавливается на худой коленке, чуть отводя ее в сторону. Кричащее возбуждение выжигает остатки разума, оставляя за собой лишь осадки пепла, который под шорох мыслей еще больше затуманивает мозг. Крис неуверенно прикасается к сжатому колечку мышц, обводит, не решаясь протолкнуть пальцы. Скарабей все еще острыми усиками пытается выбраться из-под кожи, но Уфань в одно мгновение вдавливает его обратно. Это пытка - столько недель повторять один и тот же сценарий, но не приступать к финальному выступлению. Он резко вставляет два пальца, чувствуя, как их сжимает сопротивлением. Чунмён неосознанно вскрикивает, хотя неосознанно - это ко всему. Получается тихо, словно в глотке теряется весь звук. Его пальцы сдавливаются на плечах Криса, зрачки ненормально расширяются - пустота разрастается. Уфань разводит пальцы внутри Чунмёна, подготавливает для неизбежного.
С двух до трех часов ночи время замедляется. Но сегодня все наоборот, потому что по новому сценарию - минуты завывают сиренами, предупреждают о том, что песок в часах скоро полностью соберется на одной стороне. Крис откидывает голову назад, когда Сухо насаживается на его член без тягучести - резко, до основания. Не привыкает к боли, движется в быстром темпе, заставляя Криса окончательно сойти с ума. Вниз-вверх, сжимаясь и посылая обоим крышесносное удовольствие.
Затылок Криса саднит, встретившись по неосторожности со стеной, стоны вперемешку с хрипами рвут глотку и легкие. Губы истерзаны собственными зубами до синяков, еще чуть-чуть и начнет проступать кровь. Крис резко останавливает Чунмёна, обнимает его за талию и, повалив на спину, подминает под себя. Разводит шире колени и одним движением входит, снова ощущая, как тугое тепло обволакивает напряженный член. Сухо бедрами сжимает бедра Криса, двигаясь ему навстречу, принимает всего в себя. Приближающийся оргазм искрит разрядами по всему телу, заставляя трястись в мучительных припадках, закатывать глаза и безудержно стонать. Чунмён, когда Крис пальцами обхватывает его изнывающую от ласки плоть и характерными движениями подстраивается под толчки, кончает, обильно изливаясь в чужую ладонь теплой спермой. Крис собирает последние остатки кислорода и сил и, продолжая грубо и безудержно вбивать Чунмёна в свою кровать, тяжело выдыхает – это даже не стон, это что-то совсем звериное и дикое.
Скарабей вгрызается в кожу зубцами и совестью вырывается наружу. Но немножко поздно.
...
Чунмён в последние месяцы сильно не высыпается. Сначала его тревожат мысли о дебюте группы, вполне ожидаемые опасение, примут ли их, появятся ли у них фанаты, потом в голову начинают прокрадываться странные сны – что-то на грани реального и ирреального, потому что секс с Крисом по определению не может быть реальностью, только вот тело наутро ломит так, словно все происходило наяву.
Отражение издевается и вместо Чунмёна являет существо непонятного происхождения – кожа не просто белая, она прозрачная, круги под глазами почти черные, приправленные затемненными фиолетовыми синяками, а все вместе – самый удачный грим для персонажа фильмов ужасов. Сухо пытается улыбнуться, взбодрить сам себя, но уголки губ приподнимаются с трудом, кожа натягивается и грозится треснуть так же, как зеркало, гладь которого на некоторое время психоделично блекнет, когда Крис заходит в ванную. Даже свет люминесцентной лампы тускнеет - слишком яркие картинки. Чунмён судорожно хватается пальцами за раковину, впиваясь ногтями в мрамор и делая себе больно. Думает, что боль отрезвит, но мысли пьянящими вспышками продолжают мелькать перед глазами - чужие губы, нет, губы Криса скользят по его шее, нежно прихватывают кожу, чуть присасываясь, и в такое с каждым разом сложнее не поверить, потому что хочется верить. Сухо проводит кончиками пальцев вдоль предплечья, повторяя линию заметных, слегка красноватых засосов и...след укуса?
- Добро утро. Неважно выглядишь. - Крис кидает на него мимолетный проходящий взгляд, останавливаясь рядом по соседству перед другим умывальником. Он выглядит не лучше обычного, но, конечно, не в такой запущенной форме, как сам Сухо.
- Доброе, - осторожно отвечает Чунмён, чтобы не молчать. В голове столько вопросов, которые каким-то удивительным образом не слетают с языка. Ну, в самом деле, глупо же. Они с Крисом не настолько близки, чтобы откровенничать. Тем более на такие темы, от которых хоть на стенку лезь и прячься за плафонами.
Крис включает краник с холодной водой, наклоняется над раковиной и, набрав в ладони воду, плескает в лицо. Напряжение трещит током от проводов лампы и вытесняет кислород из ванной комнаты. Сухо поспешно вытирает лицо и волосы полотенцем и выходит, чтобы поймать глоток воздуха в коридоре. Случайно замечает на правом запястье алый синяк - Крис отводит его руку в сторону и сжимает пальцами. Чунмён крутит головой, вытряхивая оттуда ненужные видения. Он явно сходит с ума.
- Ты точно в порядке? - Сухо вздрагивает от неожиданности, когда мимо проходит Крис. На лице обыденное безразличие, но в голосе беспокойство. Непривычно, когда люди с холодной отчужденной внешностью на самом деле совсем не такие.
- Не выспался, наверное, - автоматически произносит Чунмён, пряча взгляд в стены. Крис не двигается несколько секунд, словно хочет сказать что-то еще, но в итоге ведет плечами и удаляется в свою комнату.
На репетиции Сухо старается прийти в норму и хоть капельку походить на будущего лидера. Но ноги путаются между собой, руки, словно их искололи транквилизаторами, безжизненно машут из стороны в сторону - танцует он сегодня очень паршиво. Настолько, что даже Кай делает замечание. Крис мельтешит в противоположном углу зала, о чем-то переговариваясь с другими участниками. И Уфань, и Чунмён уже официально лидеры в своих подгруппах, но эта должность нисколько их не сближает. А так хочется хоть раз просто поговорить с Крисом ни о чем, посмеяться, быть объектом его внимания хотя бы на пять долбанных минут. Но какой там. Есть же Тао, Лэй, Лухань и еще семь человек, с которыми можно весело пообщаться. А с Чунмёном, наверное, и говорить-то не о чем.
Странно все это - чувствовать неправильное притяжение к своему одногруппнику, но с сердцем в таких делах вообще трудно поспорить. Можно лишь упрямо говорить «нет» либо принять тот, факт, что влюбился как идиот. Только вот и ни от первого, и ни от второго не легче. Упрямое «нет» всегда разбивается об твердое «какого черта?»
На перерыве Сухо идет в туалет, чтобы подставить голову под ледяную струю. Мерзкое чувство в душе никак не хочет отлипать, все больше разрастается, как плесень. Сердце неприлично выгибается, ударяясь о ребра, когда на его плечи ложатся чьи-то руки. Знакомые до мурашек по телу. Он резко поворачивается, наплевав на то, что пряди волос прилипли ко лбу и лезут в глаза. Крис смотрит на него с неподдельным волнением и это так согревает, несмотря на то, что по коже скользят холодные капли, скрываясь за воротником футболки. Мягкие губы касаются виска, шепотом спускаясь по щеке:
- Ты горишь.
Сухо закрывает глаза. Все это так же нереально, как и в его снах, но вместе с тем слишком реально, чтобы продолжать не верить. Он пропускает в свой рот чужой язык, отдаваясь приятным ощущениям. Чунмён собирает пальцы в кулаки, когда Крис прижимает его к умывальнику и забирается рукой под футболку, выжигая отпечаток своей ладони на диафрагме Сухо. Это первый раз, когда Крис его по-настоящему целует.
...
После дебюта обеих подгрупп становится просто и сложно одновременно. Просто, потому что назад пути нет, отступать некуда, а когда шаг назад не сделать – это упрощает. Сложно, потому что известность тяжестью падает на еще не совсем крепкие плечи, каждое резкое слово в их адрес воспринимается по-детски болезненно. Сложно, потому что Крис теперь на расстоянии, на реальном, которое не преодолеть за минуту. Редкие смс, еще реже звонки. Общение знаками и помехами, потому что связь паршивая.
Сны прекращаются, но ощущение реальности до сих пор не отпускает. Однажды Чунмён не выдерживает и рассказывает Крису о том, что, кажется, медленно, но верно сходит с ума. Крис бесцветно смеется и сваливает все на «нервный срыв перед дебютом». Сухо успокаивается, пока одной ночью не просыпается на крыше, держась за парапет. Что хотел сделать, как сюда попал – не помнит.
- Я хожу во сне. – Крис замирает, напряженно выпрямляя руки и нависая над Чунмёном. Губы, до этого водящие узорами по подтянутому животу, поджимаются в тонкую линию.
- С чего ты взял?
- Проснулся не там, где надо. Помнишь, когда мы еще не дебютировали, ты сказал, что я могу всегда на тебя положиться и…доверять? Правда, могу?
Крис скатывается с Чунмёна и садится на край кровати. В горле сдавливает. Снова скарабей, который все это время так удобно был запрятан, перебирает ножками по гландам. Ответить не получается.
- Те сны, о которых я тебе рассказывал, когда мы еще не были близки…это ведь не сны, да? – обрублено и до щемящего чувства в груди.
Крис прикусывает нижнюю губу, боясь услышать собственный голос. Подташнивает, скручивает в желудке тугой спиралью ненависти к самому себе.
- Нет, - вырывает из глотки.
- И как? Приятно было трахать бессознательное существо? – Сухо выбирается из кровати, тянет на себя одеяло, закутываясь в него до подбородка. В его глазах столько показного безразличия, что сразу понятно, как ему больно. Крис продолжает молчать, потому что оправдать себя нечем. Да и нужно ли? Чунмён останавливается у двери, утыкаясь в нее лбом. Рвано дышит, словно легкие раскрываются с периодичностью в несколько долгих секунд.
Надо сказать «прости», но слово какое-то мерзкое, сейчас абсолютно лишнее. Легче ведь никому не станет. Крис поднимается на ноги и подходит к Чунмёну, но не решается до него дотронуться, хотя так хочется обнять и выветрить из памяти обоих собственную ошибку.
– Я ведь приходил, потому что ты мне нужен был, а не для…этого. – Чунмён поворачивается медленно, шурша тканью одеяла, что подметает пол. Глаза сухие, но слишком много блеска в уголках, где собирается обида и утраченное доверие.
- Лучше бы мне все это приснилось, ты бы навсегда остался сном, а я бы продолжал верить.
Крис не останавливает Сухо, когда он выходит, не догоняет его, когда проходит коридор, не вздрагивает, когда дверь чьей-то комнаты со всей силы хлопает.
Под кожей собирается бессчетное количество скарабеев, вытаптывая совесть до плоскости. Столько бегали, скреблись в душе, напоминая о том, что ложь всегда вылезает наружу, но самонадеянное «потом, когда придет время» отбрасывало назад.
Вернуть бы все на свои места, их отношения, которые только начали складываться, но доверие - это не то, что обменяешь на «прости, я все исправлю», потому что огромные сквозные дыры в сердце уже не исправить.